РУСЬ УТРЕННЯЯ. Послесловие третье
РУСЬ УТРЕННЯЯ
Эпическая поэма
Послесловие третье
(историко-богословское)
Счастливая заканчивалась жизнь.
Почти за год до смерти Мономаха
Над Русью вихри бедствий пронеслись
Невиданно жестокого размаха.
В Переяславле взял и рухнул вдруг
Собор Архистратига Михаила.
После мороза и ужасных вьюг
Такое пекло летом наступило,
Что, словно в печке, жарились хлеба
И зёрна прежде времени роняли,
И этот урожай — горька судьба —
Крестьяне торопливо собирали.
Потом пожары в Киеве пошли.
Сгорел Подол в низине Приднепровья.
Потом по взгорьям киевской земли
Места построек вылизали ровно
Напасти огневые языки.
Из шестисот церквей с монастырями
Остались обгоревшие пеньки
Да пепел, что лежал вокруг пластами.
И в завершенье среди бела дня
Погасло солнце, тьма всю Русь покрыла,
Нигде ни проблеска и ни огня.
Лишь звёзды, полуночные светила,
Безжизненно и холодно горят.
Как будто бедный люд предупреждают
О том, что нескончаемо подряд
Их горькие несчастья ожидают.
Так и случилось. Старый княжий род
Размножился, как роща, разветвился.
А каждый князь (кто это не поймёт!)
К верховной власти-матушке стремился.
И снова полыхнули по Руси
Междоусобицы раздором властным.
И сколько же на эти страсти сил
Ушло, как дождь в песок — совсем напрасно!
И полчища неведомых татар
И никогда не слыханных монголов
(Вот кара справедливая из кар)
Заполонили города и сёла.
И много лет дробился русский дол,
Бежали люди от орды подальше.
Пока желанный срок не подошёл
Избавиться от бездуховной фальши.
А фальшь была в одном — без Бога жить
С другими значит в вечном быть раздоре.
Разрозненное надобно сложить,
Как речки воду вкладывают в море.
И осенил Ивана Калиту
Господь своим небесным озареньем.
Раз Киев пал, вновь надо ко Христу
Собрать народ. И пусть таким селеньем
Окажется на речке на Москве
Одноимённый город. Пусть он молод
И мал пока. Когда душа в тоске
Всегда находится духовный молот,
Который форму нужную придаст
И должную закалку направленьям,
А уж они, как море, сблизят нас,
Приют давая всем речным теченьям.
Пока татары превращали в склеп
Привольные российские просторы,
На севере столичный город креп,
Не так, как в сказке, и легко и скоро,
Но не когда-нибудь, при Калите,
С уделами по ближнему окружью,
Выдерживая небывалый темп,
Стал называться он Московской Русью.
И вот уж Сергий Радонежский дал
Благословенье Дмитрию Донскому
Совместными усильями кагал
Разбить ордынский. «Быть свободным дому
Российскому! Иди на битву, князь,
Не сомневаясь в помощи Господней», —
Сказал святой. И вот разбита мразь
Язычников, как дух из преисподней.
Ивану Третьему пришла пора
Могучей верой и железной волей
Из малого московского двора
Россию сделать царственным подворьем.
И уж Москва-столица, гой еси,
Державы всей и сердце и фарватер.
А он — великий князь всея Руси,
Уже почти российский император.
И это бы, наверное, сбылось,
Когда б не фаза нового разжатья,
Когда бы вновь в России вкривь и вкось
Свершенья не смешались и зачатья.
Когда бы весь Руси начальной цикл
Не проходил под знаменем распада.
Когда б закономерно не возник
Период долгой смуты. Думать надо,
И мы сейчас по этой же стезе
Идём-бредём с семнадцатого года.
Не потому ли рушится везде
Россия-мать коррупции в угоду?
Не потому ли жизненная мощь
Донского Дмитрия нам не даётся?
И как затмение — сплошная ночь.
И где оно, затмившееся солнце?..
Но, отвечая на вопросы, Русь,
Закончу повесть я по-русски круто.
Я к утренней поре твоей вернусь,
Когда вовсю еще гуляла смута.
Но что за смутой? Чудная пора,
Загадочные годы золотые,
Деяния Великого Петра,
Великое рождение России.
Волна истории пошла на взлёт
По воле жизни, по задумке Бога.
И к нам она, читатель мой, придёт.
Ждать обновления не так уж долго.
14.09.16 г.,
Бессребреников и чудотворцев
Космы и Дамиана
