РУСЬ УТРЕННЯЯ. Глава восьмая

РУСЬ УТРЕННЯЯ

 

Эпическая поэма

 

Глава восьмая

 

Убить или не убить? 12 жён и 800 наложниц.

Бунт Рогнеды. Сын Изяслав. Навечная ссылка.

Боевые успехи Владимира. Новая волна сжатия.

Идолы по всей Руси. Перун с золотыми усами.

Жертва. Гибель Ивана и отца его Федора.

Сомнения князя.

 

 

Сначала он хотел убить её,

Но красота гречанки восхищала.

«Но это достояние моё.

Хочу — убью», — подумал он сначала.

 

«А захочу — помиловать могу, —

Потом подумал он. — Ведь я старался,

Как можно больше, насолить врагу,

Так и соли, коль случай в руки дался».

 

И он придумал самый сильный ход.

Женился на невесте, значит надо

И на жене жениться. Жизнь — вперёд!

И только в этом — лучшая отрада.

 

Отрада стала страстью. Говорят,

Двенадцать жён имел он в царском доме,

Да восемьсот во всех краях подряд,

Дворцовых, так сказать, подручных кроме.

 

Не пробовал, читатель мой, считать,

Но, кажется, что гунновский Аттила

Владимиру мог крепко проиграть,

Не та была в Аттиле этом сила.

 

Хотя была такой же ревность жён.

Однажды спал владыка у Рогнеды,

И среди ночи был вдруг пробуждён

Предчувствием, почти подобным бреду.

 

Как будто поднялась жена тайком,

Кинжал из ниши спрятанной достала,

И сталь его искрящимся огнём

Над ним в молчанье мрачном засверкала.

 

Он вмиг открыл глаза. И что же? Над

Лицом его огонь клинка струится.

Рукой жены возносится булат,

На грудь его готовый опуститься.

 

Мгновенно руку он перехватил.

«А, это ты, изменница Рогнеда!

За что же эта злоба, этот пыл?» —

«За все мои страдания и беды!» —

 

«Ну, погоди же!» — За своим мечом

Спешит в другую комнату владыка.

А воротился — стынет в горле ком.

Отец Всея Руси, ты погляди-ка!

 

Стоит сынишка малый перед ним

С мечом громадным, панцирем — передник.

«Ты думаешь, что здесь такой один?

А вот и я, твой сын и твой наследник».

 

«Да кто ж тебя тут чаял увидать?» —

Князь говорит и острый меч бросает.

И в сердце исчезает гнева чадь,

И ненависть слепая исчезает.

 

Но чуть позднее он им отомстит,

Поселит в новом граде Изяславле.

Он, говорят, и до сих пор стоит.

Как памятник былины этой давней...

 

Немного выше известили мы

О сходстве князя нашего с Аттилой.

И, в общем, мы не так уж не правы,

Поскольку и другие сходства были.

 

Явив себя в воинственном отце,

Они повторно появились в сыне

Как в мудром князе, истинном бойце,

Походами известном и поныне.

 

У Польши он в сраженьях отобрал

Почти все города Руси Червонной

Рубеж славянский западнее стал —

Границей исторически законной.

 

В сыр-бор военный Вятский древний край

Руси платить налоги отказался.

Стиль барса переняв, сказал бы я,

Владимир там из ниоткуда взялся.

 

Мечом булатным он укоротил

Удельное на вольность притязанье.

(Учти, читатель, средь небесных сил

Волна вставала нового сжиманья).

 

И, осознав, насколько дело дрянь,

Уже в своём привычном рабском стиле,

Отцу Руси полуторную дань

Они исправно с этих пор платили.

 

И вдруг ятвяги, Северная Русь,

Неосторожно двинувшись к свободе,

Сказали выплате налогов «тпру»

И получили, так сказать, по морде.

 

Историки считают, что Руси

Объединение — святое дело.

Ты у меня, читатель мой, спроси,

И я отвечу искренне и смело.

 

Объединенье в пору лишь тогда,

Когда всё общество в Христовой вере

(Ну, большинство хотя бы). На года

Тогда основа есть в духовной сфере.

 

А так объединенье — лишь диктат,

Лишь истязание народа властью.

И от свободы подлинной откат,

И очень далека дорога к счастью...

 

Вот вам пример радимичей. Они

Пошли путём воинственных ятвягов.

И вновь на долгие явилось дни

Покорство хрюшек и, понятно, хряков.

 

Победам громким радуясь втройне,

Своим богам князь отплатил сторицей

Наставил идолов по всей стране,

С особенным усердием в столице.

 

У княжеского терема воздвиг

Огромного Перуна с золотыми

Огромными усами. Страшный лик

Как бы вращал горящими глазами.

 

В честь чудища языческих небес

Решили выбрать отрока для жертвы.

По жребию для общества исчез

Сын Фёдора, как в полдень месяц светлый.

 

Он православным был. И местный люд

Смеялся: «Справедлива, знать, судьбина.

Перун настолько на христовцев лют,

Что выбрал именно христианина».

 

Но шутки оказались вопреки

Всему тому, что в Киеве случилось.

Отец Иванов по-на все крючки

Закрылся в доме. И скажи на милость,

 

Как приступиться к крепости такой,

Когда внутри надёжная защита?

Отец кричит: «Ваш бог совсем плохой.

Он вроде хищника. Ему открыта

 

Одна жестокость. Нету в нём любви.

Он нашего Христа ничуть не стоит.

Ваш бог всё в жизни строит на крови,

А наш лишь на любви всё в жизни строит!»

 

Пришлось язычникам христовцев сжечь.

Для тех времён явление простое.

Но на владыку старикова речь

Произвела влияние большое.

 

Впервые он задумался над тем,

Такой в его душе зажёгся лучик,

Что христианство меж других систем

Быть может, многих и верней, и лучше.

 

31.08.16 г.,

Иконы Божией Матери «Всецарица»