Мужик и кабанчик
О реально произошедшем.
В одной из деревень Мордовии мужик жил, юморист большой. У него, как водится, было свое собственное хозяйство. Держал мужик, среди прочей живности, несколько поросят. Четверо - нормальные поросята, глаз радуют, а один, кабанчик, убогий какой-то: низкий, худой, только рыло длиннющее и щетинистый очень. Почти как дикий. Сколько мужик его ни кормит, тот не растёт и вес почти не набирает. Чтобы его более крупные и наглые родственники не объедали, мужик кабанчику даже клеть отдельную отвел, кормит его, кормит, а толку всё нет. Кого на продажу, кого на убой, а этого - куда? Ни мяса, ни, тем более, сала с него не возьмёшь.
Тут как-то один из приятелей, по пьянке, предположил, что поросенка, возможно, сглазили, и нужно, мол, сглаз как-то снять. А разговор этот как раз на Крещение был. Тут же, сразу, пока настроение и задор есть, решили они этого кабанчика отогнать на речку и посредством его купания в святой воде устранить проблему сглаза. Сказано - сделано. Пузырь допили, выгнали поросенка и - вперёд. Баба хотела вступиться за животину, да куда там, коль сам хозяин решение принял, тем более - по пьянке.
На реке была вырублена небольшая прорубь, в которую священник уже крест несколько раз окунул и все такое прочее. Короче - праздник, народ гуляет. Половина жителей деревни на реке. Кто уже окунулся в проруби, кто только собирается это делать, кто просто смотрит. Пьют, правда, практически все.
Мужик с приятелем кабанчика пригнал, направляет его в сторону имеющейся проруби. Народ проявляет интерес к происходящему, а выяснив в чём дело, весело одобряет намерения мужика и способ, избранный для снятия с кабанчика сглаза. И даже старается помочь, чем возможно.
Мороз под минус двадцать, мужики разгоряченные, а кабанчику зябко, он напуган: куда и зачем выгнали из теплого сарая? Шарахается кабанчик из стороны в сторону, дрожит от холода и страха, нервно похрюкивая и повизгивая.
С трудом, но к проруби его общими усилиями подогнали. Проблема в том, что кабанчик о лечебном эффекте святой воды не догадывается, а может специально лечиться от сглаза и толстеть не хочет, так как его тогда забить могут, короче - в прорубь лезть он отказывается категорически.
Гоняет, гоняет его мужик вокруг проруби, но ничего не выходит. Кто-то предложил и все согласились с тем, что можно кабанчика просто пару раз водой из ведра окатить, и это обливание зачтётся за купание в святой воде.
Кабанчик к этому времени уже вообще уже весь на нервах, мечется и его только целая толпа подвыпивших доброхотов у проруби удерживает. Все ожидают, пока пацанята ведро принесут. Но вот ведро прибыло. Мужик зачерпнул в него воды и к кабанчику. Тот пятится от него, потом снова начинает бегать вокруг проруби, а мужик носится за ним с ведром - как бы так поудобнее плеснуть водою, чтобы оцепление не пострадало. Выбрал удобный момент, когда кабанчик оказался между ним и прорубью, да и окатил того из ведра.
Дикий визг, неожиданный рывок окончательно ошалевшего кабанчика в сторону проруби, отчаянный юз всех четырех копыт по льду, брызги и .... только плеснуло в проруби. Ушел сглаженный кабанчик с маху под лёд.
Все оцепление, как в стоп-кадре, застыло в позе - слегка присев, с широко разведенными в стороны руками, отрезая уже отсутствующему кабанчику путь к побегу и молчало, тупо таращась на пустую прорубь. Тишина. Мужик тоже застыл с ведром в руках, затем, отбросив его, метнулся к проруби, сделал несколько быстрых шагов вниз по течению за видневшимся подо льдом и уносимым течением воды дёргающимся кабанчиком. Резко остановившись, но продолжая неотрывно смотреть на лед, скользя по нему взглядом, он был похож на статую и только череда меняющихся выражений его лица - от недоумения и жалости до досады и злости, позволяла сделать вывод о том, что он - живой человек. Потом он ожил, резко сорвал с себя шапку, хлопнув ею об лёд, уселся на неё по-турецки и сидел молча, слегка покачиваясь вперед-назад, держась при этом руками за голову. Окружающий мир вокруг мужика всё молчал, как будто встал на паузу.
Примерно через минуту в оцеплении также произошло шевеление и одновременно с ним раздался отдельный, тихий смешок. За ним, прорвавшим тишину, последовал взрыв хохота, и лишь затем, в диссонанс ему - одинокий громкий мат мужика, напутствующего убористым слогом уплывшего кабанчика.
Хохот стоял просто неимоверный! До истерики. Некоторые из присутствующих опускались на лёд от обессилившего их смеха. Мужик громко матерился, обижался на всех за то, что им смешно. Кабанчика ему, пусть и убогого, было жалко. Отсмеявшись, мужика, поначалу безуспешно, утешали словами, предлагали выпить первача, сожалели, что не догадались кабанчика за ногу привязать. Потом снова долго смеялись, но уже вместе с мужиком, и все вместе пили, чокаясь, за праздник и за упокой души трагически почившего кабанчика.
А от жены ему потом влетело, да.
