В лабиринтах времени (венок сонетов 3)
I
Я к храму истины держал свой путь,
В сомнениях, на Фортуну опираясь,
В объятия неизвестности бросаясь,
И, воли вопреки, решив дерзнуть,
Я познавал устройство мира суть,
И падая, и всякий раз вставая,
Я шел вперед, надеждою питаясь,
Чтоб пальмовую ветвь в дугу согнуть.
И торжествующий увидев свет,
В послании вкушаю я ответ,
Плод, что приносит подлинную сладость.
Завороженный голосом певца,
Черпаю от Святого духа благость,
Там замысел скрывается творца.
II
Там замысел скрывается творца,
Хочу понять мелодию картины,
Природы тайные причины,
Спросив, внимал внушениям Отца:
"Не смей влезать в процесс, овца,
Непостижимы космоса глубины,
Ведь ты лишь раб творение из глины,
И тяжкий крест неси свой до конца".
Как застилающая пеленой гроза,
Мне ревность стала в голову влезать,
Что с дымкой недоверия роднится.
То грезы безрассудные юнца,
Кто с трудностями должен примириться,
Снискать желая славу мудреца.
III
Снискать желая славу мудреца,
Шутя с удачей, океаном и огнем,
И в знойную жару, и под дождем,
Я с мнимой безмятежностью лица
Напоминал наивного глупца;
А там болота, лес, крутой подъем,
Снег сыплет так, что ночь мешает с днем,
И встрепенулся при виде мертвеца.
Измучен я, и надо повернуть назад,
Уже смеркалось, но показался сад,
Где мне явился лик блаженный,
И удалось мне цепи разомкнуть,
Когда проснулся дух смятенный,
Я шар земной готов был обогнуть.
IV
Я шар земной готов был обогнуть,
Но горестные мысли мною овладели,
Дыханье перекрыло, и ноги онемели,
От разъяренной бури не вздохнуть,
В могильной тьме мне не свернуть,
Свирепствует мороз под завывание метели,
Уже казалось ангелы запели,
В постель скорей, согреться и заснуть.
Слипаются глаза, ведь я устал,
Отчаявшись, признал, что близится финал,
Уже застыл, но заслонил от ветра Арарат.
Он радость бренную помог вернуть,
Так наблюдал я солнечный закат,
Волнением чувств наполнив грудь.
V
Волнением чувств наполнив грудь,
Я в одиночестве бродил в пустыне,
Кипит рассудок, кровь в жилах стынет,
Найдите силы, на бедствия взглянуть!
И в слезах скорби можно утонуть,
Скелеты с давних пор лежат в долине,
Но не наказан тот, кто в том повинен,
Историю резни не зачеркнуть.
И сдавливает горло подкативший ком,
Там рев младенца, как во сне дурном,
Неистовый, что может не прервется,
Кричащей болью из рубца.
Пусть возмущение сквозь века пробьется!
Мы на алтарь возложим сердца.
VI
Мы на алтарь возложим сердца,
Произнося в молитвах речи,
И в страхе предстоящей встречи,
Мы: "Аллилуйя!" - будем восклицать
С бесстрашием надменным гордеца,
И раны, может, не залечим,
Но тлея медленно, как свечи,
Мы будем ждать с небес гонца,
На перекрестке сходящихся троп,
Пройдя сквозь шторм, ураганы, потоп,
Мы одолеем смертный страх,
Была нам чужда участь беглеца,
Взойдем на небеса с вином в руках
С наивной маской героя-храбреца.
VII
С наивной маской героя-храбреца,
Мир жаждая спасти без сожалений,
Окажемся мы на полях сражений,
Ведь жизнью рисковать, стезя борца.
И, презирая убранства дворца,
Как признак низких проявлений,
Великих мы искали потрясений,
Запутавшись в вещаниях жреца.
Кто не влюблен - в поэзии птенец,
Кто болью не страдал, скорее лжец,
И, очевидно, формула простая,
Тот не способен красоту вдохнуть.
Но от Амура всякий раз сбегая,
Я лишь судьбу пытался обмануть.
VIII
Я лишь судьбу пытался обмануть.
В погоне постоянной за мечтой,
Бунтуя против зла, забыв покой,
Немало горечи пришлось хлебнуть.
И в романтизме можно упрекнуть,
Капризами страдающий порой,
Что Gloria mundi, увы, не со мной,
Жалел о том я, может быть, чуть-чуть.
Словами описать, не хватит дара,
Что пламенно любил, то Божья кара!
Но наслаждение скоротечно,
Когда стрелой пронзает Купидон,
Ведь длится все не бесконечно,
Жизнь коротка как странный сон.
IX
Жизнь коротка как странный сон,
Но зажигаются в сфере огни,
В сиянии звезд мы будем одни,
И возьмем невозможный разгон
По ступеням всходящим на трон,
Наши пройдут счастливые дни.
Ты, время нещадное, не гони,
Не может сценарий быть изменен.
Минует бремя испытаний,
Там лишь остатки воспоминаний,
Где серенаду пылкую пою,
Из рук Венеры взяв любви флакон,
Я под луной, на Форуме стою,
Но раздается колокольный звон.
X
Но раздается колокольный звон,
Нарушив ритм сердцебиений,
Склонив колени в час откровений,
Протяжно-тихий издайте стон.
Там призрак в белый саван облачен,
Из множеств нерешенных уравнений,
И скромных строк стихотворений,
Которыми венок сонетов сочинен.
Я вечность приму с покорностью,
Мне станет Сократ в том опорою,
Он парит надо мной, как орел.
Но в Рай, или Ад? Здесь, кажется, прочерк,
Не зная куда, я смиренно побрел,
Призыв услышав зловещей ночи.
XI
Призыв услышав зловещей ночи,
Который приближает к бездне,
Роль исполню, как можно помпезней,
Дописав священный листочек
Из холодеющих душу строчек.
Все растворится, образ исчезнет,
Минуют радости, боль и болезни,
И сомкнуться мои карие очи.
Возможно, лучшая награда –
В день солнечный под лозой винограда,
Та смерть, что наступает без страданий.
Когда финал возможный скор,
Без лицемерных причитаний,
Откроют двери узкий коридор.
XII
Откроют двери узкий коридор,
Я буду зовом голоса ведом,
Но каждый шаг дается мне с трудом,
Из преисподней веет холод гор,
И Lacrimosa исполняет хор,
Мне облик необычный не знаком,
Смешалось все в сознании больном:
Там ярким пламенем горит собор,
В горячей ванне Сенека раздетый,
За ним на смерть идущие поэты,
Экзюпери из пучины восстанет морской,
Свой грандиозный напишет очерк,
Что за свободу ринется в бой,
И больше не будет пророчеств.
XIII
И больше не будет пророчеств.
В недоступном пространстве теней,
Раскаявшись, встретим своих матерей,
Простите меня, пробормочем,
Был принцип моральный порочен,
И станет от этого только больней,
Но не забудем измены друзей,
В наших делах решать будет Зодчий.
И Страшным судом воздаст он врагам,
Ведь было от Данте послание нам,
Им не сдержать Золотые ворота,
Как и не смыть ужасный позор,
Возмездие станет началом отсчета,
Когда мой ясный угаснет взор.
XIV
Когда мой ясный угаснет взор,
Затмится разум, отказываясь верить,
Что в лабиринтах времени потерян,
Пронзительный преследует укор,
И сцены всплывают ничтожных ссор,
Но снова начать, чтобы проверить,
Где тот фантастический берег?
Мне не узнать никогда этот вздор.
Пусть в пропасть сгинут болтуны,
Что недочеты им в стихах моих видны,
Ведь это был мой безрассудный выбор,
Сизифов камень на горбу тянуть,
Преодолев во времени изгибы,
Я к храму истины держал свой путь.
XV
Я к храму истины держал свой путь,
Там замысел скрывается творца,
Снискать желая славу мудреца,
Я шар земной готов был обогнуть.
Волнением чувств наполнив грудь,
Мы на алтарь возложим сердца
С наивной маской героя-храбреца,
Я лишь судьбу пытался обмануть.
Жизнь коротка, как странный сон,
Но раздается колокольный звон,
Призыв услышав зловещей ночи,
Откроют двери узкий коридор,
И больше не будет пророчеств,
Когда мой ясный угаснет взор.
