(*газель и строфа)

 

Авторы:

 

Татьяна Мершукова (Т.М.),

Михаил Азнауров (М.А.).

 

Знакомясь с творчеством различных поэтов, меня привлекла поэзия Востока, и я стала изучать таких поэтов, как Хафиз Ширази, Омар Хайям, Руми и многих других восточных классиков.

 

Читая их творения, я просто влюбилась в восточную поэзию. Особенно мне понравились стихи поэта Абдуррахман Джами, который писал в стиле ГАЗЕЛЬ.

Вот послушайте, как красиво звучат его строки, воспевающие любовь к женщине, её красоту и божественность.

 

Ночью сыплю звезды слез без тебя, моя луна.

Слезы света не дают, — ночь по-прежнему темна.

До мозолей на губах я — безумный — целовал

Наконечник той стрелы, что мне в сердце вонзена.

Здесь, на улице твоей, гибли пленники любви,—

Этот ветер — вздохи душ, пыль — телами взметена.

Если вдруг в разлуке стал я о встрече говорить —

То горячечный был бред, вовсе не моя вина!

С той поры, как ты, шутя, засучила рукава —

Всюду вздохи, вопли, кровь, вся вселенная больна.

О рубинах речи нет, нынче с цветом губ твоих

Сравнивают алый цвет роз, нарядов и вина.

По душе себе Джами верования искал,—

Все религии отверг, лишь любовь ему нужна.

 

Я тоже решила попробовать свои силы в написании стихов в восточном стиле, за основу взяв трагическая историю любви Лейли и Меджнуна, и вот что у меня получилось:

 

 

 

(Т.М.) Я пленён, Лейли, тобою - и куда бреду, не знаю,

И от страсти замирая за тобой иду, страдая.

Как Меджнун, томлюсь Любовью, ты Царица грёз и Рая

Нет Душе моей покоя, от разлуки умираю.

 

Ты моя Венера счастья, сердце мне пленила маем,

Мотыльком лечу навстречу, от Любви к тебе сгорая.

Очарован красотою, совершенство воспевая,

И томлюсь я, и рыдаю, и тебя зову, стеная.

 

Луноликая Царица, Чаровница неземная,

Я живу одной тобою, от печали погибая...

 

 

***

 

(М.А.) Я живу одним тобою, восхищаясь и страдая.

Сердце для тебя готова, на алтарь любви сложить.

Только темной, страшной тучей нравы племени нависли

И отец мой, седовласый решил твёрдо – отказать.

 

Он тебя не принял в доме, понимая, что знакомы

И решил, что наша встреча меня может очернить.

Я томлюсь, и, я рыдаю, и отца, я умоляю

Не губить, и разрешить мне пред тобой смиренно встать.

 

Только воля отца твёрда, на меня взглянул он гордо:

«Не бывать тому, не думай, замуж выдам тебя сам!»

Нет Душе моей покоя и она всегда с тобою

Незабвенный и любимый, драгоценный мой Меджнун!

 

***

 

(Т.М.) Я молюсь Аллаху тщетно и с собою не в ладу я,

По горам, в песках пустыни неприкаянно бреду я.

Ты печаль моя и нежность, по тебе одной тоскуя,

Лишь тебе, сложив газели, своё сердце отдаю я.

 

Знаю я, что этой ночью обязательно приду я,

К твоему шатру, родная, припаду, порог целуя.

И слезами обливаясь про любовь тебе скажу я,

Без тебя, моя Царица, обязательно умру я!

 

О, моя Лейли, в печали моё сердце замирает,

Сожжена Душа до пепла и в темнице погибает...

 

***

 

(М.А.) Мой отец, меня насильно, выдал замуж нелюбя

И пред волей я бессильна – Небеса молила я,

Чтоб с тобой соединили, помогли нам вместе жить,

Чтоб любовь с тобой делила, и могла любовь дарить.

 

Ты скитаешься в пустыне, там один ты, без меня.

Моя жизнь с тех пор, поныне, мука тяжкая – одна.

Одиночество терзает, хоть отец мне дал семью.

Не могу я с новым мужем, скоро, думаю, умру.

 

Мы, с тобой, соединимся в Небесах, чтоб в счастье жить.

Там никто не помешает наше желанье разделить.

Наши души там срастутся, станем мы едины там

В райских кущах проживем мы, деля счастье пополам.

 

*Газель - строфа восточного стихосложения, известная по

персидским образцам. В переводе с арабского, газель значит: “воспевать (женщину)”

 

На Востоке всегда знали и ценили красоту слова. «Слог восточный был для меня образцом…» писал в свое время А. С. Пушкин. Как и Александр Сергеевич, много и плодотворно писали восточные поэты о красоте женщины.

 

 

Для "воспевания" предлагался вполне определенный образный комплект – метафоры и стилистические приемы, определившиеся за века традиции - перетасовать знакомые образы и сложить новую комбинацию – такие, граничащие с упражнениями в композиции, задачи стояли перед восточными поэтами.

 

Популярность этой формы в персидской и тюркской лирике сравнима с популярностью сонета в европейской поэзии, это жанр, в котором зафиксировано культурное своеобразие народов мусульманского мира.

 

В дальнейшем своём творчестве я настроена более подробно изучать жанры восточной поэзии, её красоту и неотразимость, её изящество и лёгкость слога.

 

Шамсиддин Мухаммад Хафиз

 

Хмельная, опьяненная, луной озарена,

В шелках полурасстегнутых и с чащею вина

(Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ),

Хохочущая, шумная, пришла ко мне она.

Пришла и села, милая, у ложа моего:

«Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!»

Да будет век отвергнутым самой любовью тот,

Кто этот кубок пенистый не осушит до дна.

Поди же прочь, о трезвенник, вина не отбирай!

Ведь господом иная нам отрада но дана.

Все то, что в кубки легкие судьбою налито,

Мы выпили до капельки, до призрачного сна!

Нектар ли то божественный? Простой ли ручеек,

В котором безысходная тоска разведена?

Об этом ты не спрашивай, о мудрый мой Хафиз:

Вино да косы женские — вот мира глубина.