Hominis est errare

Мизон Давид

Я помню церковь, утро, снег

Ещё искрился на рассвете.

А мы с тобой, как чьи-то дети

Гуляли у истоков рек.

Была весна. С улыбкой я смотрел

Как ты, едва держа меня за руку,

И с моего лица сгоняя скуку,

Считала птиц.

И я стоял, гладя на тех синиц,

И вспоминал, как прежде Леонид,

Хоть и в итоге полностью разбит,

Укрылся нерушимыми щитами

От града стрел.

Вот так и я, как некогда спартанцы,

Одной тебе свои рисуя стансы

Под нерушимым был щитом.

Настало лето. И потом,

Когда жара от солнца спала

С тебя снимал я одеяло

И целовал до боли губ.

Ты хмурилась, вставала, одевалась,

Глядя в окно неспешно собираясь.

А я был глуп.

Я был так глуп, что даже не нашёл

Свои ошибки в омуте рутины,

И не заметив, как погрязнув в тине

Я был тяжёл.

Да, ты ушла. И что-же я теперь

Сказать могу, когда глаголить поздно?

Смотрю теперь на отраженье грозно

От зла потерь.

И вот стою у зеркала. Мой вид

настолько был невзрачен, что и ныне

Задумался бы даже сам Евклид,

Что параллельные прямые

Пересекаются, сходя на "нет"

Дотронувшись, как мы с тобой друг к другу,

Держа момент соеденения за руку

Теряя цвет.

Пожалуй, это было так давно,

Что даже присловутое "оно"

Угасло, как и все другие чувства.

Глядя в окно, я созерцаю русла

Тех рек, что были у церкви.