Я ТОТ ЧУДАК И ЕСТЬ

Накрапывает дождь. Синица, тенькнув, смолкла.

Опавшая листва мерцает, как слюда.

Янтарная слеза – сосны весенней смолка –

в морщинистой коре мерцает, как звезда.

Накрапывает дождь. Луч солнца бродит в кронах

и медленно ползёт к утёсам гор седым.

Хрипят самцы косуль так пылко, так влюблённо,

что я подкрался вот почти вплотную к ним.

И вмиг, словно обвал, рванулись прямо с места

лишь треск кустов и гул над пропастью повис.

Картавый ворон всё зовёт свою невесту,

над осыпью паря, поглядывая вниз.

Накрапывает дождь. Шуршит в ветвях. Смолкает.

С вершины сполз туман и вдоль ползёт по ней.

Сосна растёт в скале. И камни вниз слетают –

откалывает их живая мощь корней.

Я сам – сосна в скале! В судьбу вцепился крепко.

Бьёт ветер, валит снег. Живу я и пою.

Я солнце норовлю надеть порой, как кепку,

вселенную обнять, как девушку свою.

Я этих мест поэт. Мне большего не надо,

чтоб строки родились и рвались из души,

лишь неба синева да синих гор громада,

да вольный бег зверей по осыпям в тиши.

Я тот чудак и есть, кто ходит за уловом

и тут же раздаёт, хоть сам и гол, и сир.

Все горести мои, все беды снимет Слово,

коль, Словом начался весь этот светлый мир…