Призвание Часть II Глава 5
Аудиозапись
Собранье вскоре завершилось
И потихоньку расходилось,
Тем временем герой блуждал,
Тамару в холле поджидал,
В пылу готовя свою речь –
Покой у ног её обречь!
Но та не шла – она исчезла –
Уж опустели в зале кресла…
«Ушла! Догнать!» – взмолил в тревоге,
И сквозь людей – толклись в пороге –
Мой Ветрин мчится со всех ног,
Так быстро, знает только Бог.
Куда, зачем – не понимая,
И имени ее не зная,
Из храма выскочил стремглав;
Чуть на пороге постояв,
Вдали приметив силуэт,
Шарф повязав, как гранд поэт,
Продолжил деву догонять,
Пальто по ходу одевать
Не застегая, нараспашку;
Свою измятую рубашку
Не правил в брюки, вдаль бежал,
В толпе вид девы ускользал.
Вот остановка, вот трамвай,
Вот окрик: «Стой!», «Эй, не зевай!»
Покрышек свист и скрип машины,
Из-за трамвая, вдоль витрины,
По встречной гнал «Рено» седан,
Шел на обгон… водитель пьян.
По пешеходной, чрез дорогу
Бежал мой Ветрин и тревогу
За жизнь свою не разобрал,
И окриков не различал, –
Он в мыслях все о той – но вот!..
Занос, злосчастный поворот…
Удар! Машина парня сбила,
В сугробы на спину свалила;
А та, к которой сердце звало,
У остановки, где стояла,
Ждала по времени трамвай,
В руках держа горячий чай –
Вмиг обернулась, увидала,
В растерянности подбежала
К нему; понятно и зеваки
Собрались дружно разны, всяки…
Народу, люду, не отнять;
Кто помогать, а кто снимать
На камеры своих смартфонов
И незавидных телефонов.
Тамара чуть над ним склонилась,
Над Ветриным; она молилась,
На Митю руку возложив,
Другою – в небо. – Парень жив! –
Собравшись духом, всем сказала,
Решительно провозглашала, –
Ты, Иисус – спаситель душ!
Не похоронный марш, но туш
Для сей души пусть прозвучит!
Ты – Слово жизни, веры щит!
О, Иисус мой дорогой,
Ты всем Спаситель, Бог живой!
Неспешно веки приоткрылись…
Наш Митя жив, слезы струились
По бледно-матовым щекам
И по курчавым волосам.
Сквозь боль, себя не понимая,
Шептал он, облик узнавая,
Что перед ним сейчас возник:
– Тебя искал, я твой должник?
– Меня? Прости я не пойму!
Ты от удара… потому
Сказал мне, что меня искал?
– Тебя я ныне увидал,
О, ты – прекрасное виденье,
Ты – сон, ты – чудо, изумленье! –
Но кашель речь его прервал…
И скорой помощи сигнал,
Звучавший по проулкам звонко,
И ДПСа также громко,
И хрипы каркавших ворон,
Нам слышались со всех сторон.
Помедлив, – боль в глазах искрилась, –
Он снова молвил: – Ты мне снилась! –
Звучало странно, как в бреду,
Что с ней знакомился в саду,
Как пела и рвала сирень,
И ясны очи, ясный день –
Мой друг ей это не сказал,
Он слаб… сознанье потерял.
Врачи подъехали – успели,
И санитары вмиг сумели
Героя нашего поднять
И на носилках увязать.
Помчались! Широка столица,
С размахом, как императрица,
Архитектурой разных вех
Расположилась – в том успех!
Здесь магистрали, переулки
И лесопарки для прогулки,
Театры, здания культуры,
Соборы, словно абажуры –
Декор душе, всего пространства,
Дворцов шикарное убранство
Дарует граду свой наряд,
И небоскребы, сделав вклад
В развитие инфраструктуры,
Как ноты сложной партитуры,
Вплелись в гармонию строений;
Мосты различных оформлений,
Музеи, тьма мемориалов –
Красот не счесть… Тут для бахвалов
Шикарный селфи можно снять,
Знакомым в память разослать.
Здесь незнакомцу заблудиться
Не представляется труда.
Мы ж в Склифосовского, туда,
Где ждет больничная палата,
Где суета, судьба горбата,
Ломает и калечит, душит,
Диагнозом нам планы рушит…
Врачи на монитор взирали,
Что в кабинете МРТ;
Перстом водили, изучали,
И так спокойно, в простоте,
Они высказывали мненья:
– Два перелома, без сомненья,
Вот здесь и здесь на позвонках,
Все перекрошено, в кусках.
– Местами вот, кровотеченье,
Ушибы мозга, сотрясенье…
Коллеги, вам вот здесь видать?
– Не станем времени терять –
На операцию, на стол
Везите парня… эх, орел!
Летать, ходить едва ли сможет,
А мы чем сможем, тем поможем,
Решает дальше только Бог! –
Таков хирурга был пролог.
Так час за часом потянулся,
Процесс врачебный затянулся
Уж за полночь, идти бы спать,
Но долг врача – любить, спасать!
И ныне есть еще такие,
К чужому горю не глухие,
Каким и был наш врач Бурденов –
Хирург от Бога; и разменов
В душе не делал за сребро,
Был добр ко всем, его нутро
Наполнено самоотдачей;
И даже непростой задачей
Он не давал себя сковать,
Умел решение принять
И действовать по ходу пьесы.
Загадочной, незримой мессы
В златых руках нам не видать,
За дверью только ожидать,
Увы, друзья нам остается.
Каким исходом обернется
Итог, развязка операции;
Из уст врачебной констатации,
Придется позже нам узнать.
Вниманье ваше оторвать
Хочу на наших ожидавших:
С Ямала, с Севера, уставших
Родителей – отца и маму;
А те, наделав шуму – гаму,
В неразберихе, суете,
В переживаньях, духоте
Взывают, молят, вопрошают;
О Мите знать хотят, желают:
– Ну что стряслось, сестра, ответь?
Как не смогли мы все узреть? –
Мать обращалась к ним, стеная. –
О горе! Горе! Доля злая
Мне давит грудь, хочу я знать,
Что с Митенькой, он жив иль спать
Ушел на вечные покои?
Услышать чтенья с аналои
Ему представится ль еще?
– Да переплюнь через плечо!
Живой! Успели, Слава Богу! –
Сестра сказала. – Бить тревогу
И раньше времени вещать –
Не стоит; будем лучше ждать
Врача. Он как освободится,
К вам подойдет; а вам, садиться
Я на диванчик предлагаю,
Отведать кофе, выпить чаю
И «валерьяны» от волненья,
Для ваших душ успокоенье
Принять и обрести покой…
– Так значит мальчик мой живой! –
Внимая вести, мать рыдала,
Ей санитары одеяло
Зачем-то стали подавать.
Чтоб услужить, теплом объять!
Сквозь слезы смутно понимая,
Они присели, ожидая…
Молчали, в стороны смотрели,
Печалью мысли заскрипели:
О сыне, о былой разлуке –
Семья, – она ж не по науке
Возводится во стройный град;
Коллаж событий, дней и дат
Им память к жизни возвращала,
Жаль, ничего не обещала…
Молчание прервал Бекзат:
– Я, Митин друг, почти как брат! –
Представился… пожали руки,
И с болью в сердце, даже в муке
Он изъяснил им, что случилось,
Как, то несчастье приключилось.
Известно ж, что худые вести
В столице не сидят на месте.
Ночь растворилась, тьма осталась
В сердцах… и страхом прорывалась,
Давила и сжимала грудь –
Им без известья не уснуть.
Сидели, ждали, час томился,
Он вьюгой за окном кружился.
Рассвет… Вот в холл выходит врач.
Он добрый вестник иль палач
Для них – родных, всю ночь не спавших,
С надеждой в сердце ожидавших?..
Врача усталый внешний вид,
Досадно – их не подбодрит.
К ним подошел, развел руками –
Он говорил, водил губами,
Но Марье слов не разобрать;
Они нахлынули, как тать,
Ворвались и вонзились в сердце,
Как будто кто-то хлопнул дверцей
Так мощно… гулкий сильный шум
Стоял в ушах… и медлил ум
Понять ей – «паралич», «утрата»…
«Как приговор звучат для чада,
Для Мити – сына моего!» –
Ее кричало естество
Внутри – с наружи вопль раздался,
– Нет! Нет! – но быстро оборвался.
Бекзат и Виктор подхватили
Под руки Марью; уложили
На ярко-зеленый диван.
Весть захватила, как аркан;
Дыхание спирает, душит,
Сознанье Марье болью глушит.
– Сестра, что медлишь, где ж вода,
«Нашатыря» быстрей – сюда! –
Воскликнул врач и к ней сорвался,
Он ловко, быстро управлялся,
Раствором ватку обмочив,
Пред носом Марьи поводив. –
Ну вот, другой уж разговор,
Голубушка! – Та, медля взор,
Сквозь них глядела, вспоминала,
Как в детстве с Митенькой играла:
Сын славный малый, озорной,
Кружил и бегал с ней босой
По летней травке, что в росе…
И звонкий смех; и о хамсе –
Как на руку кулон вязала,
Что б Божья длань его спасала.
Поднялась медленно, присела,
Она, придя в себя, несмело
Спросила: – Как нам дальше быть?
– Верить, надеяться и жить! –
Ответил врач с улыбкой тайной,
Младенческой – не машинальной,
С теплом, с учтивостью к родным, –
Бурденов врач хоть был прямым,
Но в тонких случаях знавал –
Им ничего не обещал,
Добавив: – Сложность операции:
В восстановлении, нормализации
Спинально кровообращенья;
Сим усмирив некроза проявленья,
Где перед тем, коллега мой Снетков,
Извлек различные осколки позвонков;
Проблемы разные с успехом устранили,
Сколь можно что от нас – возобновили.
Какой нас ждет клинический итог,
Предполагаем мы – решает Бог!
