Призвание Часть I Глава 2

Из Обдорска Митя родом,

Жил он с северным народом

На Ямальской стороне,

В снежной сказке, сладком сне!

Годы, месяцы, недели

Очень быстро пролетели

Митя Ветрин подрастал,

Расставанью час настал.

В институт, туда дорога.

Вышли, встали у порога.

Молча с родными простился

И в далекий путь пустился.

«На Москву, красну столицу –

Покорить хочу царицу!» –

Думалось ему в дороге.

Есть ошибки в моем слоге,

Пусть простит читатель мне

Вольность эту при луне!

 

Детства времена прошли,

Мысли грустны снизошли

На Митю, моего героя,

Пред окном курил он, стоя,

Тамбура, взирая вдаль.

В сердце Ветрина печаль;

Покидал он край родной,

И хоть плач, хоть волком вой,

Но родней своих берез

Не найдешь… В душе психоз!

Призадумался с тоской:

«Жизнь, как шторм, как вечный бой!

Отыщу ль свою дорогу

Иль ходить на босу ногу

Мне скитальцем по стране?»

Сомненье вкралось в глубине,

Он с ним боролся, подавлял,

Души унынье отгонял,

Томясь в секундном рассужденье,

Поймав нить мысли, вдохновенье:

«Нет, найду! Себя ль не знать!..»

Оптимизма не отнять!

Да, таков он есть, не спорю,

Не давал скрутить он горю

Сердце ль, душу – все равно,

Понял это он давно:

Коль придет к тебе печаль,

Коль себя вдруг станет жаль,

Сторониться чувств таких,

Тех, что часто бьют под дых…

Хранил покой, минув волненья,

Такого рода, как сомненья;

Не чуждый жалости людской,

Он, впрочем, с чистою душой,

Как ведал, ближним помогал:

Авоськи бабушкам таскал…

Участлив в нуждах, он не зверь,

Но спать ушед, захлопнув дверь.

 

Лег в купе, да все ж дремать

Он не смог – жестка кровать!

Подложил аж два матраса,

И смягчилась бы гримаса

На его лице раз в пять –

Стал сосед подтрунивать;

Молвил он: «Не стар, а юн,

Молод ведь, а уж ворчун!»

Митя наш краснел и злился,

Но поняв, прилег, смирился

С откровением таким,

Хоть и был всегда раним

На подобны замечанья –

Не было ведь в сём ворчанья,

Лишь сердечное желанье

Спать помягче – все признанье!

 

В одеяло завернувшись,

Ликом к стенке отвернувшись,

Томно начал друг зевать,

Свои очи закрывать.

Мысли тихо поплыли,

Словно в море корабли.

Вспомнилось ему раздолье:

Бела даль в широком поле,

Птица вольно здесь парит,

С высоты ей вид открыт

На леса, поля и горы,

А в лесах полярны совы,

На ветвях, и словно воры,

Притаясь, добычу ждут,

Зорко в темень стерегут.

И Уральских гор вершины,

Митя быстро начертал:

Гору красную Рай-Изу,

Черну гору он знавал…

И не раз в местах чудесных

С дедом со своим бывал.

Много слов он слышал лестных

От людей, гостивших в крае:

Зимний вечер на Ямале –

Сказка! Севера сиянье

Там пленит любому взор!

Вот деревьев очертанье –

Елей, лиственниц вблизь гор,

Память вновь его рождает,

И берез красив убор,

Пышной, белой бахромой

Очи радует зимой.

После вспомянул он даму,

Марью Николавну – маму

И её лица овал…

Светлых глаз печаль соткал;

Как на таинстве крещенья

Мило всё, и утешенья

Жаждет страстная душа,

Кротко, нежно так дыша;

Митю лет шести крестила –

От дымящего кадила

Запах ладана, свечей,

Также медленность речей,

Возглас твердый и простой,

Колокола звон густой…

Как толпились, создав гам,

Сонмы душ при входе в храм.

Воссоздал нешумный град…

И последний снегопад

Он особо полюбил –

Ночью ветер вьюгой выл…

Проводив её домой –

Та звала его с собой…

Ночь темна, свеча горит!..

В поезде мой Митя спит, –

Спит под ровный стук стальной,

Вдруг девы стройной, молодой

Образ перед ним предстал,

Голос нежно, тихо звал:

«Митенька иди за мной!»

По спине то хлад, то зной –

Грезилось ему во сне:

Дева, радуясь весне,

Пела и рвала сирень;

Солнцем заливался день.

Ах, краса и что за дива,

Словно лань лесна игрива,

Черны распустив власы,

Знать, не признает косы;

Локоны по ветру вьются,

Ароматы так и льются

От бутонов ввитых роз –

Грациозный симбиоз.

Слышит пенье райских птиц…

Митя мой, припадши ниц,

Словно с ветром быстрым слился,

Вмиг пред нею очутился;

Ветрин к деве, девы нет,

Уж простыл её и след.

Только вороны кружат,

Каркают: «Что, милый брат,

Упустил красу младую,

Девку стройну, озорную?»

Наш герой к земле прильнул,

Камень взял и в них метнул.

Разлетелись важны птицы,

Всем вещать про небылицы.

Вдруг, мгновенно, всемогущи,

Налетели тучи злющи –

Громы, молнии метают,

Сердцу ужас навевают…

Что случилось? Но туман

Появился, как обман,

Кутает и переносит

С легкостью на остров, – сбросив,

Где о скалы волны бьются,

Вороны вновь черны вьются

Над главой, кричат: «Постой!

В море вон корабль твой!

Ты плыви на нем к девице,

Ждет спасения в темнице».

Митя в море, к кораблю,

Бездны шторм кричит: «Сгублю!»

Но наш Ветрин уж не слышит,

Тяжело он грудью дышит,

Видит на песке браслет,

Как забытых лет сонет.

«Где ты, дева молодая?» –

Кликал, имени не зная,

Наш герой; а тут уж вьюга,

Налетела неподруга,

С зимушкой пустившись в пляс,

Сыплет снега про запас,

Остров бархатом скрывая,

Стужей зоркость усыпляя,

Чтоб герой красу не спас…

Тот проснулся в темный час,

Ничего не понимая,

Смутно все осознавая:

Наважденье, встречу, сон!

Ветрин сильно изумлен,

Что ночное рандеву

Ощущал, как наяву!

«Ах, зачем же я проснулся,

С девой милой разминулся? –

Вопрошал он, сокрушаясь,

Сновиденьем умиляясь,

Размышлял: – О, мне ль виденье

Предвещает искушенье?

Кто на всё мне даст ответ?»

Лишь один внемлет совет

От соседа – старца Власа,

Мудреца с иконостаса,

С ним уже успел сдружиться,

Тот учил Христу смириться.

– В жизни многое пройдешь, –

Молвил тот, – ещё хлебнешь

Досыта беды и горя,

Но и счастья будет море! –

Митя колкости простил,

Сердце к мудрости склонил

И поведал старцу Власу:

–Только бы хватило гласу, –

От волненья сбил дыханье, –

Сделать Вам хочу признанье:

Сон мне этой ночью был,

Как корабль по морю плыл! –

Всё сказал, как на духу.

Перст второй держа вверху,

Старец молвил: – Тайну эту,

Дар имея по завету,

Разгадаю, не беда!

В ней событий череда…

Много снов видал я чудных

И порою очень мудрых,

Сразу и не разгадать,

В оных символ надо знать!

Есть простые сны – потехи,

Те в печали, для утехи

Сердце радуют людское;

Иль подобно – колдовское,

Что ты ныне увидал,

Вседержитель предвещал

Образ девы молодой,

Вижу по глазам, драгой

Сердцу юну твоему,

Потому и быть сему!

Встретишь ты её зимой,

Очи занавесит мглой

Дева милая твоя,

Вмиг пленит и присвоя

Жизнь твою – быть Вам рабом –

Стены рушить станешь лбом,

Но добиться девы той –

Путь мудреный, непростой!

Должен сам пройти пустыню,

Покорить её твердыню,

Море бурно переплыть,

К ней с огнем в руке прибыть;

И подобно Прометею,

Принести огонь. И с нею –

Разум свой, покой отдать,

Знай, вовеки потерять,

Вам, мой юный, милый друг…

Вижу по лицу – испуг

Овладел тобой немного,

Ты прославь в молитве Бога,

Чтобы духом вновь воспрять…

Сердце надо понимать

Девы красной, молодой;

Не ищи ты путь иной…

Чашу изопьешь сполна,

И тогда придет весна! –

Речь закончив, старец встал,

Только счастья пожелал,

Вещи уложив в суму,

Взял и вышел в полутьму.

 

«Знать приехал в город свой» –

Думал Митя Ветрин мой.

И с тех пор прошло пять лет,

Много уж минуло бед,

Стерся в памяти тот сон,

Коим был так опьянен.