Владимиру Высоцкому
Он струны рвал, а струны рвали душу,
А голос хриплый требовал и звал...
Зал замирал в безмолвии, зал слушал,
Затем внезапно превращался в шквал.
Он погружал в бездонные глубины,
Он уносил в чарующий простор,
Он звал на непокорные вершины
Ещё не взятых, незнакомых гор.
Он на подмостках сцены и экране
Был необуздан и неповторим.
Таланта бриллиантовые грани
Не воспевались только им самим.
Не мелочился он, поэт, как все, с цветами,
Пусть было б алых роз хоть миллион -
Перед своей любимой соболями
Дорогу устилал, бывало, он.
Он жил, как пел - бескрайне и безмерно:
Кололся, пил, любил, писал стихи...
Никто не мог бы вам сказать наверно,
Что превышало в нём: талант или грехи?
Мне кажется, что этот многогранник
Не по зубам ни мерам, ни весам.
Когда приходит в мир такой избранник,
Судить его под силу только небесам.
А голос хриплый требовал и звал...
Зал замирал в безмолвии, зал слушал,
Затем внезапно превращался в шквал.
Он погружал в бездонные глубины,
Он уносил в чарующий простор,
Он звал на непокорные вершины
Ещё не взятых, незнакомых гор.
Он на подмостках сцены и экране
Был необуздан и неповторим.
Таланта бриллиантовые грани
Не воспевались только им самим.
Не мелочился он, поэт, как все, с цветами,
Пусть было б алых роз хоть миллион -
Перед своей любимой соболями
Дорогу устилал, бывало, он.
Он жил, как пел - бескрайне и безмерно:
Кололся, пил, любил, писал стихи...
Никто не мог бы вам сказать наверно,
Что превышало в нём: талант или грехи?
Мне кажется, что этот многогранник
Не по зубам ни мерам, ни весам.
Когда приходит в мир такой избранник,
Судить его под силу только небесам.