Горячее лето
Лето звенело вдоль дорог колокольчиками, и шмели толкались в очереди за нектаром у самых вкусных цветов. Играя в догонялки среди густой травы, кузнечики часто запрыгивали на штанины и юбки прохожих, спасаясь от преследования водящего. Ненавистная мне школа стояла закрытой, и во всех её классах на стареньких, исцарапанных досках мелом было написано волшебное слово «Каникулы!» Жара стояла невыносимая, и все дни деревенская ребятня проводила на озере. Уходили туда рано утром, чтобы успеть порыбачить, пока клевало. Пойманная рыба сидела в воде на куканах до обеда, чтобы потом быть зажаренной на костре голодными рыбаками.
К вечеру, вдоволь напрыгавшись с тарзанки и наигравшись в утки ( догонялки в воде ), возвращались мы в родную деревню, расположенную примерно в километре от лесного озера. В тот день колхозные трактора с торчащими как у оленей рогами сгребли высохшее сено в огромный омёт посреди покоса, и он высился, как новая двухэтажка на шестнадцать квартир, недавно построенная в селе для приезжих учителей и врачей. Пройти мимо мы, конечно, не могли!
Сначала просто лазали по омёту и кувыркались в душистом сене, прыгали вниз, делая сальто, и приземлялись на мягкую подстилку из развалившейся горы. Потом Лёха, старший из пацанов, предложил игру в пожарных! « Короче!»-говорил он, - « Поджигаем в одном месте, немного даём разгореться и быстро тушим»
Все согласились и игра началась! Было нас человек шесть, и сперва всё выходило легко и просто! Сняв рубахи, мы быстро прихлопывали пламя, поедавшее сено, и поджигали его заново. Запалив в очередной раз колхозное добро, мы уже хотели тушить, как Лёха крикнул: « Стой! Не туши пока, пусть разгорится немного, а то не интересно так!»
Мы стояли с закопчёнными рубахами в руках и смотрели, как расползается пламя. Решив, что пора, мы принялись метаться по омёту и хлопать, что есть силы, своей одёжкой по языкам пламени! Когда победа «пожарных» была близка, вдруг подул ветерок... Огонь, завыл по волчьи, перекинулся дальше по омёту, и мы, задыхаясь, выбиваясь из сил, кинулись вслед за ним. Ветер усиливался, и уже всё было объято пожаром. Мы, чёрные как обезьяны, скакали среди огненного вихря в тщетных попытках потушить сено, и тут раздался Лёхин крик: « Бееежиииим!!!» Все бросились вниз и, скатившись, устремились в ближайший лесок...
Спрятавшись в кустах, мы с ужасом наблюдали, как омёт превратился сначала в огненную гору, заплясал, как великан среди поля, размахивая красными руками, и в считанные минуты обмяк, присел, и стал дымить, как старинный пароход среди морской глади...
Вернувшись на озеро, простирнув одежду и отмывшись от копоти, мы поклялись, что никто не расскажет об этом никому!!! Сено стоило не мало, и принести домой родителям известие, что им придётся отдать зарплату колхозу, было равносильно пожертвовать кожей со спины и задницы на портфели школьным отличникам. Шум в селе поднялся в тот же вечер! Загудел сельсовет и милицейский отдел. Допрашивали всех!!! Где был, с кем, когда, что видел? Все говорили одно и то же. Были рядом! Да, купались на озере! Да, видели как горел омёт! Но не подходили, и кто поджёг- не знаем!!! Убедили всех! Успокоился немного председатель колхоза! Закурил участковый, записывая в протоколе: « Самовозгорание».
Расходился по домам народ, так как ничего интересного больше не намечалось. Только старый объезчик, который ловил нас постоянно и порол кнутом на гороховом поле, недоверчиво вглядывался в наши лица. Ну не верил опытный старик, что эта банда здесь не при чём, и мы, отойдя на расстояние и оглянувшись, чтобы никто больше не видел, сделали руками у себя на голове рога, дружно показали ему язык...
