Армейские истории. Глава вторая Карантин продолжение
Глава вторая
Карантин продолжение
Зарядка - это обязательный элемент солдатского бытия, который ожидает молодого воина. Продолжительность зарядки тридцать минут. Она состоит из трех неравнозначных частей. Интенсивный отрезок, кульминация и постепенный спад. Примерная схема зарядки: ходьба с постепенным ускорением на 60 метров; медленный бег на 500 метров; быстрая ходьба с постепенным замедлением на 100 метров, выполнение упражнений для мышц рук, туловища и ног в движении; первый комплекс вольных упражнений - это четыре упражнения, которые надо выполнять последовательно одно за другим; отжимания в упоре лежа 15 раз; второй комплекс вольных упражнений - это три силовых упражнения; прыжки на месте 40-50 раз; ходьба на 400 метров в сочетании с упражнениями на расслабление мышц.
Зарядка сама по себе Серову очень нравилась. Он уходил в армию хорошо физически подготовленный к службе. Летом много катался на велосипеде, по утрам на даче любил бегать купаться на речку, плавал, постоянно играл в волейбол.
В армии освоил настольный теннис, настолько, что на третьем году службы равных по игре в пинг - понг в гарнизоне не было. Когда подходил к теннисному столу и занимал очередь, лица ребят делались кислыми ясно, «Светлый» будет играть, пока ему не надоест. Выиграть не удавалось никому, кроме рыжего Валерки Есипова из Фрунзе, воина второго года службы. Иногда Серов просто поддавался замечая, как он из кожи лез вон и переживал, будто проигрывал корову.
Когда Серов увольнялся из Армии, то подарил Валерке Есипову ракетку, свой офицерский кожаный ремень с никелированной бляхой, который ему тоже достался в наследство от «старика» - москвича. Такая не уставная амуниция дозволялась только солдатам третьего года службы, офицеры закрывали глаза на нарушение формы одежды при построениях и при увольнении в город.
Некоторые нерадивые солдаты от зарядки сачковали, прятались и мерзли в туалете, лишь бы не бегать. А еще Серову нравилась зарядка за то, что на протяжении тридцати минут на радиоузле проигрывали пластинки с грустинкой близкие солдатскому настроению. Зарядка всегда проходила под музыкальное сопровождение.
Мы из дома писем ждем крылатых,
Вспоминая девушек знакомых,
Это ничего, что мы солдаты,
Далеко ушли теперь от дома.
Тишины в ученьях мы не ищем
И не просим отдыха на марше-
Это ничего, что мы, дружище,
На три года жизни стали старше.
Наши ясноглазые подруги
В эту ночь не спят, наверно, тоже
Это ничего, что мы в разлуке-
Встреча будет нам еще дороже.
Снова будет небо голубое,
Снова будут в парках карусели.
Это ничего, что мы с тобою,
До сих пор жениться не успели.
Не услышишь больше гром гранаты,
А услышишь мирный грохот грома,
Это ничего, что мы солдаты
Далеко ушли теперь от дома.
После зарядки заправка кровати в соответствии с Уставом. Заправить кровать в начале армейской службы дело далеко не простое, как кажется. Поверхность одеяла должна быть идеально гладкой - это состояние добивалось терпеливым приглаживанием одеяла сиденьем табуретки. Углы одеяла должны быть тщательно заправлены. Подушки взбиты и должны лежать в определенном порядке. Если подойти сбоку к ряду кроватей и посмотреть, то подушки должны слиться в одну линию. Если учесть, что матрасы и подушки набиты соломой, сделать это было не просто. Валька Афонин из отделения ЗАС полгода расплачивался компотом или киселем, чтобы ему заправили кровать, как положено по Уставу.
Валька Афонин - москвич, замечательный парень, отлично играл на гитаре, знал множество песен, особенно обожал и исполнял приятным голосом романсы Александра Вертинского. В репертуаре нашей компании был всегда романс Вертинского «Дорогая пропажа», который мы впервые услышали от Афонина. В быту Валентин был какой-то чудаковатый, похожий на Паганеля из кинофильма «Дети капитана Гранта» в круглых старомодных очках часто уходящий в себя.
В строю Валентин ходить толком не научился, подворотничок на гимнастерке всегда подшит кое-как, ремённая бляха съезжала в бок и в сторону. Сутулый, как знак вопроса. Во время курса молодого бойца регулярно получал наряды вне очереди за неопрятный вид. Наряды на него не оказывали воспитательного влияния. На отдыхе Валька постоянно был душой любой кампании. За песни ему прощалось всё.
Самой нежной любви наступает конец,
Серым сумрачным днём обрывается пряжа…
Что мне делать с собою, скажи, наконец,
Как тебя позабыть, дорогая пропажа?
Скоро станешь ты чьей-то законной женой,
Станут мысли спокойней и волосы глаже.
И от наших пожаров любви золотой
Не останется отблеска даже.
Будут годы лететь, как в степи поезда,
Будут серые дни друг на друга похожи…
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит и его не тревожить.
Но когда-нибудь ты совершенно одна
(Будет тихо и пусто в чисто прибранном доме),
Подойдешь к телефону, смертельно бледна,
Наберешь, затерявшийся в памяти номер.
И ответит тебе чей-то голос чужой:
«Он уехал давно, нет и адреса даже».
Разрыдаешься ты: «Единственный мой!
Как тебя позабыть, дорогая пропажа!»
Слушая этот трогательный романс всегда Серов вспоминал с навернувшейся «скупой слезой» на глазах девушку, с которой встречался четыре долгих года и с которой навсегда по воле рока, а скорей недобрых людей расстался перед уходом в Армию.
После службы в армии Валентина Афонина Серов встречал дважды: первый раз года через три после демобилизации. В магазине «Молоко» на Войковской увидел до боли в сердце знакомую небритую физиономию в круглых очках. Лицо внимательно изучало бумажный список продуктов, которые следовало купить в магазине - это понял сразу. Это в репертуаре Афонина. Обрадовались встрече, разговорились. Валентин женился. Переехал к жене на Войковскую в большой серый дом, откуда Серов провожал Лёву Лещенко в армию в сентябре 1961 года, и в котором жили два хороших парня, служившие вместе в Шадринске Володька Марченко и Славик Грошиков.
Серов взял у Валентина номер домашнего телефона, и они разбежались. Через несколько дней Серов позвонил Афонину. Ему ответил грубый мужской голос, что его нет дома и вообще нечего ему названивать. Повадились, понимаешь, звонить друзья-алкоголики. Стало понятно, в семье у Вальки не все ладно. В то время Серов учился в вечернем институте работал, подрабатывал и свободного времени было мало, и звонить Валентину перестал.
Второй раз встретил Валентина лет через десять в скверике в начале улицы 25 Октября около памятника первопечатнику Ивану Федорову. У Серова была назначена встреча по обмену книги. Это место, среди собирателей книг имело условное название «У ноги». Что означало для конспирации у подножия памятника Ивану Федорову. В 70-е годы активно занимался формированием домашней библиотеки. Обещали принести вышедшие тиражом всего 30 тыс. экз. « Повести Юрия Трифонова» в обмен на «Французский детектив».
Валентин первым увидел и подошел. Серов бы его не узнал. По виду спившийся, неряшливо одетый мужик. Поздоровались. Присели на лавочку, разговорились. Валентин поведал о том, что он отсидел в лагере два года за драку (это Валька-то, который в армии мухи не мог обидеть, а на гражданке наверняка переходил улицу на зеленый свет), в данный момент работает в отделе снабжения агентом в одном из НИИ. Сменил несколько мест работы.
Вопросительно предложил выпить. Стало понятно, что с деньгами у него туго - в карманах Торричеллиева пустота. Серов дал трояк на бутылку «Агдама» извинился, что не может поддержать компанию, да ему это было "по барабану". Трясущимися руками взял деньги и быстрым шагом отправился в ближайший продмаг на улице 25 Октября. Валькина неприспособленность к жизни, которая проявилась в армии, на гражданке его просто добивала. Такая грустная история.
После утренней зарядки заправка кровати, приведение в порядок обмундирования и сапог. Для содержания кирзовых сапог в идеальном порядке при входе в казарму стоял бачок с черной пахучей ваксой, но солдаты старались покупать в солдатском магазине гуталин. После смазывания и доведения сапог до зеркального блеска существовала у солдата, помимо казенной сапожной щетки и своя бархотка. На утреннем осмотре сержант обязательно проверял чистоту сапог, заставляя подозрительных солдат показать чистоту задников сапог. Проверялась свежесть подворотничка на гимнастерке. После осмотра строем на вожделенный завтрак. Перед входом в столовую установлен спортивный снаряд «Козел», через который каждый солдат обязан перепрыгнуть или перелезть, иначе весь строй будет стоять и дожидаться.
В столовую заходили строем по одному, занимали деревянные столы по пять человек с одной и пять человек с другой стороны. Крайний за столом вставал в очередь на раздачу в окно пищеблока (за бачком с гарниром). Второй в окно хлеборезки за сахаром по два куска на солдатское рыло и нарезанным хлебом белым и черным.
(После неурожая 1962 года целый год выдавали только черный хлеб. В 1962 году было повышение цен на продукты, что вызвало бунт на Новочеркасском паровозостроительном заводе. Солдат заставили стрелять в безоружных рабочих. Было много жертв. В прессе не было ни слова, но солдатское радио донесло через несколько дней, что случилось на самом деле).
На «Второе» рыба или мясо с гарниром. Чай с сахаром. На втором году стали давать утром по десять граммов сливочного масла. Это было, как манна небесная. В обед – «Первое», «Второе» и компот либо кисель, хлеб. Ужин - на второе рыба или мясо с гарниром и чай с сахаром два куска, хлеб. По началу пищи катастрофически не хватало. Подбирали все до хлебной крошки. При столовой находилась «Чайная». У кого водились деньги отправлялись в свободное время попить чайку с конфетами, печеньем, пряниками, сгущенным молоком или сливками.
После завтрака редкие строевые занятия, а в основном работа по погрузке-разгрузке на железнодорожной станции, куда ежедневно приходили вагоны с грузами для формирующейся дивизии. После обеда занятия по Уставам и снова разгрузка - погрузка.
До того как солдат развезли по площадкам в лес в столовую ходили в две смены. Это человек шестьсот. На втором году осталось в городе человек двести и столовую заполняли в одну смену. Остались в городе Узел связи, авторота, спорт рота, музыкальный взвод, хозяйственный взвод, караульное подразделение и небольшая часть личного состава войсковой части полковника Лесникова, которая обслуживала атомные боеголовки.
Курс молодого бойца или карантин продолжался три месяца. За это время солдаты изучили: Строевой устав; Устав гарнизонной и караульной службы; Дисциплинарный устав и Устав внутренней службы. Научились ходить в строю, утром вставать в строй за 45 секунд, подтягиваться 10 раз на перекладине, правильно отдавать честь, подшивать воротнички и заправлять портянки, чистить до блеска бляху и пуговицы на парадном мундире. Собирать и разбирать автомат Калашникова в нормативное время. В конце курса были проведены учебные стрельбы по мишеням на стрельбище из автомата АК-47. Но самое главное научили подчиняться старшим по званию. «Не можешь – научим! Не хочешь – заставим!» Эта фраза звучала постоянно.
После окончания курса молодого бойца солдат привели к Военной Присяге. Ритуал приведения к военной присяге воина заключается в следующем. В определенный день и час воинская часть выстраивается на плацу. На плацу выстраивается оркестр, выносится Боевое знамя части и Государственный флаг Российской Федерации. Все солдаты, которые приводятся к военной присяге, располагаются в первой шеренге. Для приема военной присяги военнослужащий вызывается из строя командиром роты и читает вслух перед строем текст военной присяги. Затем воин собственноручно расписывается в заранее подготовленном списке напротив своей фамилии и занимает место в строю. Оркестр исполняет Государственный гимн Российской Федерации, и воинская часть в полном составе проходит торжественным маршем на плацу.
Текст военной присяги: « Я (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своему Отечеству - Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество!».
После принятия присяги в солдатскую книжку вносится номер автомата, номер штыка и противогаза, которые будут сопровождать всю службу. Боевое оружие хранится в казарме в опечатанной ружейной пирамиде под охраной дневального по роте.
В Узле связи над молодыми дневальными существовала дежурная грубоватая солдатская шутка. Звонок дневальному, тот докладывает: «Дневальный по роте рядовой Шевчук слушает». С Узла связи телефонист его спрашивает:
- Проверка связи. Посмотри, Шевчук, сколько метров провода от телефона до розетки на стене?- Дневальный прикидывает и отвечает,
- Примерно метра два.
- Хорошо, а сколько метров от телефона до телефонной трубки?
- Метра полтора.
- Так, молодец Шевчук, теперь сложи этот провод вдвое. Сложил?
- Да, сложил.
- Ты отличник, дневальный Шевчук, а теперь засунь этот провод себе в зад!
Ха-ха-ха!! От разъяренного дневального несется в телефонную трубку мат-перемат!!! В ответ короткие гудки.
После принятия присяги впервые отпускают по выходным дням в увольнение в город. А это праздник на нашей улице!
У солдата выходной пуговицы в ряд,
Ярче солнечного дня золотом горят.
Часовые на посту, в городе весна!
Проводи нас до ворот товарищ старшина, товарищ старшина.
Идет солдат по городу, по незнакомой улице
И от улыбок девичьих вся улица светла.
Не обижайтесь девушки, но для солдата главное,
Чтобы его далёкая, любимая ждала!
А солдат попьёт кваску, купит эскимо,
Никуда не торопясь, выйдет из кино.
Карусель его помчит, музыкой звеня,
И в запасе у него
Останется полдня, останется полдня!
Где любимая живет, липы шелестят
И садится в карусель не её солдат,
Но другие ни к чему, все до одного,
Если только верно ждешь
Солдата своего, солдата своего!
Во время прохождения курса молодого бойца не только муштровали до седьмого пота на плацу, снимали стружку на занятиях по Уставам, не только разгружали вагоны с бревнами, с углем, с дровами и тому подобное, но по выходным дням водили в армейский клуб в кино.
Вот некоторые новые фильмы, которые посмотрели за три года службы 1961-1964гг: Гусарская баллада; 713 просит посадки; Деловые люди; Королева бензоколонки; Мой младший брат; Путь к причалу; Семь нянек; Самогонщики; Иваново детство; Три плюс два; Приходите завтра; Я шагаю по Москве; Родная кровь; Живые и мёртвые; Коллеги; Тишина; Оптимистическая трагедия; Гранатовый браслет; Добро пожаловать или вход воспрещен; До свидания, мальчики; Женитьба Бальзаминова; Живет такой парень; Ко мне, Мухтар; Мне двадцать лет; Обыкновенное чудо; Председатель.
Клуб располагался вне части, метрах в двухстах от контрольно-пропускного пункта (КПП) воинской части. Один раз в месяц в клубе устраивались танцы. Из пединститута и других высших и средне - технических учебных заведений Шадринска приглашались студентки, которые с большим удовольствием приходили на вечера отдыха, чтобы пообщаться с парнями из Москвы и других крупных городов.
За год до нашего призыва в 1960 году произошел конфликт в парке культуры на танцверанде. Местные ребята избили молодого сверхсрочника из воинской части. Тот, с разбитой физиономией, прибежал к дежурному по части рассказал о случившемся. Дежурный по части недолго думая поднял всех свободных от нарядов солдат и сержантов и направил бегом в парк на веранду. Танцверанду окружили плотным кольцом из солдат. Девушек с веранды выпустили. И стали по одному выводить гражданских парней через коридор стоящих солдат, которые от всей души молотили всех подряд ремнями с армейскими бляхами. Некоторые солдаты с обратной стороны бляхи приваривали свинец, удар такой бляхой по "бесталковке" сразу валил с ног. Скандал состоялся грандиозный. Но командиру части удалось договориться с местными советскими и партийными властями и замять это политическое дело.
Командиру дивизии легко улаживать любые возникающие проблемы, потому что значительные материальные и людские ресурсы находились в ведении армии, а о таких возможностях местным властям и не мечталось. Полковник Беляев никогда не отказывал Советской власти в просьбах. Сидящие на гауптвахте солдаты работали на предприятиях города. Для ближайшего к части детского садика постоянно выделялся наряд для пилки и колки дров и прочие мероприятия.
( В наряд по пилке дров в детсад Серов любил ходить со своим эстонским приятелем Калью Приксом, с которым дружил все три года. Там Калью преподал хороший житейский урок, который запомнился навсегда. Когда пришли в детсад, заведующая вынесла нам топор и двуручную пилу «Дружба». Так в шутку называли двуручные пилы, дружба в кавычках, потому что каждый норовит тянуть пилу на себя. Взяли бревно, положили на козла и начали пилить в размер на печные дрова, который указала заведующая.
- Ну, как не усталь так пильиить трооффа?- спросил Калью, распилив одно бревно,
- Да, вроде нормально.
Калью вытащил из кармана трехгранный напильник и за десять минут наточил совершенно тупую, как у алкаша-хозяина пилу. После этого приступили к распиловке по- настоящему.
- Пооняль, тэпээрь разнэтцу?- с гордостью спросил, хозяйственный друг.
- Маг и волшебник, признавайся, где достал напильник?
- Нэ зкашшу!- ответил добродушный Калью.
После такой процедуры "Дружба" пилила сама солдаты только придерживали деревянные ручки замечательной пилы. Кроме Калью, за три года никому в голову не приходило, что пилу надо точить время от времени.
Эту простую науку Серов усвоил на всю жизнь. На даче прежде, чем начать пилить обязательно точил и разводил пилу. Экономия и сил и времени при работе. Однажды мы разговорились с Калью по поводу джазовой музыки, и Серов сказал, что ему очень нравилась до армии композиция, которую исполнял Вико Торрианни «Кафе Ориенталь». Оказалось, что это любимая мелодия Калью, и он даже знает слова на эстонском языке этой популярной в конце 60-х годов и в Эстонии песни. Я записал себе в блокнотик текст этой песенки на эстонском языке, и мы иногда распевали с ним на два голоса.
Вообще Калью был мастер на все руки. Делал фирменные прически на голове профессионально. У него была своя машинка и отточенные ножницы. Брался стричь избранных, Серов попал в их число. Стрижка была идеальной, именно такой, какую Серов мечтал иметь на голове.
После армии ни в одной парикмахерской в Москве Серова так не стригли. Когда ему надоели эти цирюльники стала стричь жена, которая, в конце концов, достигла тех же профессиональных высот, что и Калью Прикс, эстонец из города Пярну.
После скандального инцидента в городском парке местные парни стали, как шелковые. На танцверанду заходили только после того, как у солдат заканчивалось увольнение и последний солдат покидал веранду. В ожидании местные парни тоскливо прогуливались вокруг танцплощадки. А в конце 1961 года, когда дивизия укомплектовалась, солдат по выходным в городе было в разы больше, чем местных молодых людей.
После принятия присяги начались будни солдатской службы. Ежедневные занятия по вновь приобретенной военной специальности. Наше отделение было подобрано с первых дней службы не случайно. Нас стали готовить на механиков, обслуживающих засекречивающую аппаратуру телеграфной связи. Наше отделение: Афонин Валентин, Ершов Вячеслав, Оськин Виктор, Рыбалко Владимир, Рябинин Виктор, Серов. На следующий месяц после принятия присяги нас поставили на сержантские должности и установили денежное довольствие в размере 8 рублей. Рядовые солдаты получали денежное довольствие в размере 3 рубля 80 копеек. (для понимания размеров этой суммы-пачка сигарет «Прима» 14 коп; бутылка водки 2 р. 87к; батон хлеба 22 коп; килограмм вареной колбасы 2р20к; бутылка пива 37 коп; килограмм картошки 10коп.) Специальность была совершенно секретной, и за секретность была установлена такая ставка.
Засекречивающая аппаратура связи, специальная аппаратура при помощи которой информация передаваемая по каналам телеграфной связи шифруется и дешифруется аппаратурой засекречивания в процессе передачи или приема информации. Впервые увидим аппаратуру только через семь месяцев после того как вначале три месяца пройдем обучение в Узле связи на телеграфистов, а потом три месяца в городе Кирове на специалистов ЗАС. Учеба на телеграфиста сослужили хорошую службу по жизни. Обучали работать на телеграфном аппарате СТА-2М. Для работы механика ЗАС достаточно было иметь третий класс телеграфиста. Обучали работать на СТА вслепую, то - есть, не глядя на клавиатуру аппарата. Клавиатура практически такая - же, как на печатной машинке и на индивидуальном компьютере.
Умение грамотно и быстро печатать сослужило Серову хорошую службу, когда начал трудиться на руководящих должностях. В кабинете всегда стояла своя печатная машинка и девяносто процентов машинописных работ он делал сам не обращаясь в бюро «Маш», тем самым ускоряя срок исполнения и сохраняя секретность ряда документов. Вышестоящему начальству это нравилось. Не было не желательной утечки информации. ( Это касалось штатных расписаний, размера должностных окладов, приказов на повышение, приказов на премии и т.д.)
С печатными машинками в СССР было далеко не просто. На любом производстве, в организации или учреждении все машинки были зарегистрированы в первом отделе и с них сняты индивидуальные почерки, которые хранились в первом отделе. Очень боялись, что можно печатать и размножать нелегальную литературу, либо прокламации антисоветского содержания и еще можно было выявить анонимщиков, которые могли печатать кляузы в вышестоящие организации.)
Среди солдат Узла связи отделение ЗАС выделилось в некую обособленность в общей массе солдат других специальностей. Кого-то, возможно, это и раздражало, но у них ума хватило, чтобы не показать себя чем - то отличающимися от своих товарищей по Узлу связи.
Постепенно к такому раскладу привыкли, но за глаза всегда называли - ЗАСранцами, от аббревиатуры ЗАС-засекречивающая аппаратура связи. Мы это понимали, не обижались и морды не били. Народ знал, что у ЗАСовцев можно перехватить рублишко до получки. В этом никогда и никому не отказывали. Сам погибай, а товарища выручай!
Продолжение следует.
