Папе
Двенадцать лет, как ты ушёл… а мне
по-прежнему всё чудится в окне,
как машешь маме, сидя на скамье,
опять ножом выстругивая нечто…
Как врёшь потом, что вовсе не устал,
и мы едим смородину с куста,
она – до неприличия вкусна…
Ты знаешь, время всё-таки не лечит.
Не лечит, кто бы что ни говорил.
Перепревая в бесполезный ил
на дне души, оно лишает сил
дотошную, навязчивую память,
которая - и почва из-под ног,
и навсегда пропущенный звонок…
А твой Христос… глядит - печально строг,
и ничего нельзя уже исправить.
