Никогда не забуду историю появления у меня замечательной собаки,

которая почти десять лет была для меня лучшим другом.

 

… Её звали Лайма. Вернее, так назвали её мы, не зная настоящего имени. Но все по порядку…

У моей сестры была небольшая дача за городом. Ну, дача — это громко сказано. Скажем так, небольшой домик с мансардой на участке в шесть соток. Место хорошее, рядом, через два участка протекала речушка, недалеко за дачным комплексом – лесополоса, где впоследствии уже с Лаймой мы любили гулять, собирая грибы и разные лекарственные травы. За дачей мы с сестрой ухаживали вместе, сажали овощи, зелень, цветы. Это был наш первый дачный опыт. Но поначалу пришлось потрудиться, у прежних хозяев участок был запущен. Помогая сестре, я бывала там чаще, т. к. он находился ближе к моему дому. Однажды, оставшись на ночлег после трудового дня, я написала такие строки:

 

Целый день, согнув колени,

Выгнув спину, словно мост,

Будто каторжный иль пленный –

Огородный труд не прост.

— Я поехала на дачу,-

— Черта с два, на огород!

Как заезженная кляча

Никто с дачи не бредёт.

Огород, фазенда, дача,

Называй это как хошь,

Только вкалывай, иначе

Урожай не соберёшь.

Это что ж за наказанье

Выдумал себе народ?

Не моё это призванье

Фазенда, дача, огород!

 

Но это скорее шутка, мы любили и работать, и отдыхать на наших шести сотках.

 

***

Однажды ранней весной, когда первые «дачники» стали появляться на своих участках, появились там и мы. Немного погодя, мы увидели большую собаку, черно-белого окраса, худую, но статную. Она шла к нам через соседний огород на звуки голоса. Первым её заметил шестилетний сын сестры Антон. Она как раз шла ему навстречу, когда он вышел из домика. Сестра, увидев собаку, сначала испугалась и поспешила к нему. Потом, рассказывала она мне (я в это время была в домике), «поразили её глаза, как бы говорящие: «Не беспокойтесь, я никого не трону, я просто очень голодна». Сестра и сама поняла это, уловив взгляд собаки на миску, кажется с манной кашей, которую нехотя на ходу ел Антон. Он протянул миску, и она одним взмахом языка вымыла её до блеска.

— Миленькая моя, да ты голодная! Пойдём, я тебя покормлю, — воскликнула сестра сердобольно.

Повторять не пришлось, собака уже следовала за ней к домику. Съев все, что мы ей предложили, она облизала руки своей благодетельнице и легла рядом.

Так у нас на даче появилась собака.

***

Имя ей дала та соседка, через огород которой она и пришла к нам. Очевидно, она её увидела первая и назвала Лаймой.

Лайма очень быстро подружилась со всеми соседями и стала всеобщей любимицей. Все отмечали, что она очень умная и даже интеллигентная, если так можно сказать о собаке. Когда мы в домике и дверь открыта, она не войдёт, а станет на пороге и заглядывает, как бы говоря: «Можно войти?»

Так она стала вхожа в наш дом.

***

С Лаймой на даче стало веселее и интереснее. Мы с сестрой, прежде чем ехать на дачу, договаривались, что приготовить ей и по очереди привозили в бидоне свежий супчик с косточками и с мясной обрезью. Соседи так же подкармливали её, кто чем мог. Лайма полюбила и соседей напротив, где ей всегда была открыта дверь, особенно хозяйку, В. А., угощавшую её блинами и печеньем, но возвращалась всегда к нам. Не знаю, супчиком ли или чем-то другим мы подкупили Лайму, но она стала охранять нашу дачу (все же по привычке так буду её называть).

 

Таможня

Утро. Я проснулась от звука голосов. Как хорошо спится на мансарде с приоткрытой на балкон дверцей! Воздух изумительный! «Который все же час? — подумала я и посмотрела на будильник, стоящий рядом на журнальном столике. – Почему он не зазвонил? А, ещё только шесть, а отметка стоит на семи. Понятно. Но чьи же это голоса? Приехали соседи? Но обычно они появляются не раньше восьми, если не ночуют, конечно. Я выхожу на балкон и вижу неподалёку на перекрёстке группу подростков, они явно, что -то обсуждали. Я прислушалась.

— Пойдёмте другой улицей, — говорил один из них, видимо они направлялись к реке, а может быть и в чей-то огород за ещё недозрелыми яблоками, — там таможня!

Таможня, то бишь Лайма, была на посту. Сама она никого не тронет, но и подозрительных персон не пропустит. Встанет посередине улочки, оскалится и тогда лучше с ней не спорить.

Так прошло лето.

***

Осенью все стали задумываться, что же делать с Лаймой, когда наступят холода? Потом я узнала, что кто-то советовал, отвезти её в город, где она сможет найти что-нибудь съестное и переночевать в каком-нибудь открытом подъезде (домофонов тогда ещё не было). Кто-то предлагал попробовать пристроить её на зиму на какой-то завод в охрану. В сентябре я соорудила для Лаймы домик, чтобы она могла укрыться в нём от дождя и холода, когда нас нет на даче. Именно домик, утеплённый с окошком, покрытый куском то ли и гофрированным пластиком, вроде черепицы, для стока воды. Но всё же, для зимы он не годился.

 

В больнице

Так случилось, что в октябре-ноябре я попала в больницу и мне предстояла операция. Все время, пока я находилась там, мысль о Лайме меня не покидала.

… Все позади, уже можно вставать. Моя койка у самого окна. Рано в этом году наступили холода. Начало ноября, порошит снежок. Две бездомные собаки рыскают в поисках отходов во дворе у пищеблока. У меня защемило сердце… Что с Лаймой? Где она, как она? Бродит вот так же голодная и холодная? Слезы текут по щекам, и я ловлю удивлённый взгляд соседки по больничной койке.

— Что случилось, тебе плохо?

— Очень, — вытирая слезы, тихо говорю я.

— Я сейчас позову сестричку!

— Не поможет, — отвечаю, вставая.

Я бреду к телефону-автомату на лестничную площадку звонить сестре, мобильного тогда ещё не было. Сестра успокаивает меня, дескать, не часто, но наведываемся, оставляем еду. Соседи наезжают, тоже беспокоятся о Лайме. И поведала мне их намерения.

— Ни за что! – воскликнула я, вспоминая её умные и доверчивые глаза. В моей памяти мгновенно пронеслись эпизоды, подтверждающие правильность задуманного мною решения…

… Приезжая на дачу, мы оставляли машину на обочине у пешеходного мостика, иначе надо было бы объезжать довольно далеко. Перейдя мостик, пройти было всего метров двести-триста. А когда возвращались, Лайма, провожая нас, с грустью смотрела, как мы садимся в машину, и её взгляд всегда говорил: «Возьмите и меня, у вас же есть свободное место!» И каждый раз в её глазах была надежда. Отъезжая, я ещё долго видела её, сидящую и провожающую нас взглядом, пока она не превращалась в чёрную точку…

— Нельзя её оставлять одну! — продолжала я, — это предательство! Я всё решила. У нас с котом однокомнатная квартира, хватит места и Лайме! Так и передай соседям.

И все, с кем сестра ни говорила, в один голос сказали, что Лайме очень повезло. Но они и не предполагали, как повезло мне. Как мою жизнь наполнила, обогатила и украсила Лайма. Моя золотая Лайма – только такими словами я всегда её и вспоминаю.

 

За Лаймой

Еле дождалась я дня выписки.

— Поедем к нам, — сказала сестра, приехавшая с мужем за мной, когда мы садились в машину.

— Нет, ну что ты, Никита у соседей ждёт меня. Да и надо подготовиться. Завтра выходной, поедемте за Лаймой!

— Может не завтра, а денька через три, вечером после работы, - попробовала отговорить меня сестра.

— Я не могу больше ждать, а ты представляешь, как этого ждёт Лайма! На том и порешили.

Утром, пока я их ждала, я мастерила стол для Лаймы. У меня была маленькая детская табуретка. Нарисовав на ней круг диаметром чуть меньше приготовленной для Лаймы миски, я стала выпиливать его с по-мощью стамески и молотка. Занятие, прямо скажу, в тот мо-мент для меня было не лёгкое, но часа через два всё было готово. Затем я провела беседу с котом Никитой на предмет гостеприимства и вежливости. И мне показалось, что Никита меня понял. Он очень умный и добрый, это отмечали все мои друзья, я нисколько не преувеличиваю.

… Однажды приболев, я прилегла на диван. Подходит Никита и зовёт меня на кухню, понятно зачем.

— Никита, — объясняю я ему, — я болею, неужели ты не понимаешь, не могу я стоять у плиты, а сухой корм закончился. Пошёл бы ты, как другие киски и поймал себе мышку.

Через какое-то время — полчаса или час — я слышу стук. «Ага, — думаю, — вернулся с улицы через форточку на кухне, как всегда, только стук какой-то особенный. «Да что это я всё лежу, а кот голодный», — сказала моя проснувшаяся совесть. Захожу на кухню и вижу— на подоконнике сидит Никита, а в зубах у него мышь… и это чистая правда, хотите, верьте, а хотите, нет.

***

Мы едем на дачу. Всю дорогу я молю бога, чтобы найти Лайму живой и здоровой. И шепчу про себя: «скорее, скорее!» Город уже позади. За городом снега больше. Все белым-бело. Вот мы уже выехали на центральную дорогу дачного массива. Поворот на нашу улицу ещё впереди. И вдруг мы замечаем вдали чёрную точку, которая быстро приближается, увеличивается, превращаясь в бегущую огромными прыжками поджарую фигуру…

— Это наша Лайма! — само собою вырвалось из моих уст.

Да, это была Лайма. Чувствовала ли она, что едут за ней, или просто бежала на звук машины, не знаю. Но надо было видеть её радость, когда мы остановились. Это была исхудавшая, но счастливая Лайма. Мы хотели что-то забрать на даче, но в эту минуту забыли обо всём.

— Лайма! – Крикнула я, подвинувшись на заднем сиденье и открыв дверцу перед ней.

Одним прыжком, не мешкая ни секунды, она оказалась рядом со мной с заснеженными лапами, пахнущая лёгким морозцем, а её голова на моих коленях. Как долго она этого ждала! И казалось, ни какая сила не смогла бы извлечь её из машины, если только вместе с сиденьем и со мной.

— Лайма, дорогая моя Лайма, прости меня, что не смогла забрать тебя раньше, — сквозь слезы приговари-вала я, видя её счастливый оскал.

Лайма улыбалась. Мы развернулись и поехали домой.

 

Дома

— Лайма, теперь это и твой дом, — сказала я, как только мы вошли в мою небольшую квартиру. – Не понимаю, почему ты не выбрала хозяина побогаче, но я рада твоему выбору. Пойдём, я сначала покормлю тебя, а потом будешь разглядывать наши хоромы.

Пройдя через прихожую на кухню, Лайма остановилась. На табуретке прямо перед ней сидел Никита. Кот насторожился. Лайма повернулась и пошла обратно в прихожую. Взяв Никиту на руки, я пошла за Лаймой.

— Зайчик мой, — разговаривала я с ним, — давай покормим Лайму. Она теперь будет жить с нами, и будет нас охранять. Если тебя кто-нибудь обидит, ты ей пожалуешься, и она накажет обидчика, хорошо?

Лайма ела быстро, взахлёб, а Никита сидел на подоконнике и с интересом наблюдал за нею. Первое время кот избрал подоконник своим наблюдательным пунктом, но буквально через неделю они уже были друзьями.

В понедельник мы с Лаймой пошли к ветеринару. Опытный глаз специалиста определил, что это бордерколли и что ей примерно чуть больше года. Лайма ему понравилась, он разговаривал с ней, и она внимательно его слушала.

— Замечательная собака! — похвалил он.— На первый взгляд она здорова, но откармливать нужно осторожно, понемногу и почаще свежей тёплой пищей.

Я рассказала её историю, собранную по крупицам. Как она осталась одна без хозяина, как прибилась к нам и приняла новое имя. Потом уже через кого-то мы узнали, что её якобы звали Альма. Как зарывалась в снег или в обледеневшие горы опилок, чтобы согреться.

 

Подружились

…Вечер. Лайма полулежала в прихожей на пороге кухни и наблюдала за мной. Я готовила еду: маленькую кастрюльку себе и большую моим любимым домочадцам на ужин и на завтра. И вот уже всё готово.

— Никита, Лайма, идите кушать! – позвала я.

Но чтобы явиться на кухню, Никите надо пройти по узкому коридору мимо Лаймы, и он пошёл. Лайма буквально замерла. Кот остановился рядом с её мордой, удивлённый такой тактичностью. И тут произошло неожиданное… Лайма с молниеносной реакцией лизнула его в нос. Никита так и сел. С этого дня и началась их дружба.

Они уже ели почти рядом, каждый из своей миски. Лайма всегда справлялась быстрее и поглядывала в миску Никиты. Он отходил и давал ей доесть. Видимо это была его благодарность за то, что, когда он через форточку кухонного окна возвращался домой и спрыгивал на подоконник, Лайма вылизывала его от носа до хвоста, а он лежал и урчал от удовольствия. И когда, чтобы проверить, я добавляла ему еду, он ел. Значит, действительно из благодарности.

 

Умница

Утром в выходной день, когда не хочется рано вставать, я чувствую её дыхание. Это Лайма подойдёт и смотрит, открыты мои глаза или нет. Она хочет в туалет, но ляжет у моей кровати и ждёт, когда я проснусь.

— Лаймушка, иди сегодня одна, только ненадолго, позже погуляем вместе,— наказываю я, выпуская её за дверь.

Я готовлю завтрак на три персоны и через 15 – 20 мин. слышу под дверью: «Гав!» — это пришла моя девочка.

— Умница, — хвалю я её. И ей это очень нравиться, я вижу по глазам и по хвосту.

Когда мы возвращаемся с прогулки в сырую слякотную погоду, дальше порога Лайма ни шагу. Я разденусь, приготовлю все, что нужно и зову её в ванную. Лайма даёт мне поочерёдно передние лапы, я мою их тёплым душем над унитазом и вытираю её полотенцем. Затем говорю: «Повернись!» она поворачивается, и я мою ей задние лапы. А когда она очень грязная, то принимает душ прямо в ванне. По команде «Отряхнись!» Лайма отряхивается, я вытираю и хвалю её. А затем уже чистая она гуляет по квартире, а я мою ванну.

У Лаймы есть свой маленький диванчик, где она может отдыхать, когда захочет. А когда ложимся спать, я всегда говорю ей: «Спокойной ночи», и она целует меня в щеку своим шершавым языком. И Никите стало веселее. Я сажаю его Лайме на спину, держу, и мы с ней ходим вокруг журнального столика.

Лайма очень терпеливая, и старательная, именно поэтому мне удалось научить её всему, не имея в этом ни малейшего опыта. Одно помню хорошо – давать лапу её научил Никита. Я прошу у Никиты лапу, он важно даёт мне её и получает вознаграждение, а Лайма облизывается. Сначала Лайма не понимала, чего от неё хотят, но на третий раз я ещё не успела сказать «а», как Лайма уже предлагает мне свою лапу.

— Молодец Лайма, умница, получай! — и я даю ей Чаппи.

 

За печеньем

Лайма очень любила печенье. Стоит только сказать: «Лайма, пойдём за печеньем!» — как она радостно бросалась к двери. У неё был любимый магазин – это маленькая кондитерская лавчонка на рынке, куда Лайме позволялось входить, как постоянному клиенту. Продавец, очень милая женщина, всегда приветствовала Лайму и после того, как Лайма демонстрировала ей свой коронный трюк, угощала её печеньем. А трюк заключался в том, что я клала ей на нос кусочек печенья, Лайма подбрасывала его, и с мгновенной точностью он оказывался у неё во рту. Восхищение зрителей и вознаграждение очень радовали её.

Купив всё, что было нужно, я привязывала ей к ошейнику пакетик с печеньем, и она гордо несла его домой.

 

Преодоление

Вскоре я обнаружила, что у Лаймы есть два серьёзных страха: вода и выстрелы. Вероятно, это связано с какими-то негативными событиями в её «прошлой» жизни. Я расскажу одну историю преодоления ею одного из страхов – боязни воды.

…Утром 21 апреля, точно помню эту дату, мы с Лаймой в первый раз, пережив зиму, решили отправиться на дачу. Денёк выдался хороший солнечный. Доехав на городском автобусе до конечной остановки, мы дальше пошли пешком так как автобус до дач ещё не ходил. До дачного комплекса нам предстояло пройти километра три. И мы отправились в путь.

И вот уже впереди железный пешеходный мостик, от которого до нашего участка рукой подать. Но что я вижу, подойдя ближе? Речушка вышла из берегов, и мостик где-то почти на полметра был в воде, и торчат лишь железные перила. Что делать? Идти обратно? Пройдён такой путь и хочется уже сесть на лавочку возле домика, согреть чайку. Газовый баллон с прошлого сезона, кажется, был ещё не пуст.

На берегу двое подростков ловили рыбу. Я разуваюсь, закатываю штанины брюк выше колена и пробую воду – холоднющая! Но делать нечего.

— Лайма, за мной! – командую я.

И первый раз за все время Лайма не спешит выполнять мою команду.

— Лайма, Лайма, вперёд! – кричат мальчишки, помогая мне.

Но Лайма ни с места. Она смотрит на меня умоляющим взглядом, как бы говоря: «Только не это!». И я понимаю, что это не просто страх, это что-то большее. И ещё я понимаю, что его надо преодолеть. Если не сейчас, то, когда? В холодной воде у меня сводит ноги, мне тоже не легко переступить через себя, но я решаюсь. Держась за поручни, я иду по ледяной воде до середины мостика, не оглядываясь. Оборачиваюсь. Лайма мечется на берегу, не решаясь войти в воду. Мальчишки подбадривают её, но все тщетно.

— Лайма! – кричу я ей, — ты трусиха! Не нужна мне такая собака, я ухожу от тебя! — Резко и жестоко выкрикнула я последние слова, повернулась и пошла.

Что случилось дальше трудно передать словами. Я услышала всплеск воды, крики мальчишек: «Молодец!», ощутила холодные брызги – это Лайма бросилась за мной. Она летела по воде, которая доходила ей почти до середины спины, подняв голову, и мы вместе оказались на другом берегу мокрые и дрожащие от холода.

— Лайма, бежим! – скомандовала я и уже через десять минут, запыхавшаяся, я открывала замок двери дач ного домика. В домике сыро и холодно. Первое, что я сделала, я стала обтирать Лайму, найдя какое-то сухое тряпье.

— Милая моя, самая храбрая моя Лайма! – причитала я, обнимая и растирая её, — ты самая лучшая собака на свете, ты настоящий друг!

А Лайма буквально облизывала меня, мои холодные ноги счастливая от того, что её любят. Затопив печурку-стоячок и согрев чайник, мы с Лаймой перекусили, открыв авоську с едой, которую я, конечно же, прихватила с собой. Постепенно мы согрелись и отдохнули. Затем я прибралась в домике, оглядела хозяйским взглядом участок, а Лайма обошла всю территорию. Обратно мы возвращались по объездной дороге.

 

Выстрел

… Я уезжала на месяц в командировку в Питер. Перед отъездом распределила: кота к соседям, Лайму — к сестре. Звонила почти каждый день: «Как там моя Лайма?» «Скучает, — не скрывала сестра. – На каждый звонок бежит к двери».

Месяц тянулся долго, но все же и ему пришёл конец, и моя командировка закончилась. Приезжаю вечером и с вокзала — прямо к сестре. Какое счастье, когда тебя так ждут. Лайма от меня ни на шаг не отходит. Я на кухню, и она следом. Я в комнату, и она за мной.

— Лаймушка, — говорю я, сегодня ещё переночуем, а завтра домой.

Лайма завиляла хвостом, дескать, куда угодно только вместе.

Вот уже и завтра наступило. Я собираюсь домой, как вдруг звонок. Звонит моя приятельница и просит приехать к ней с Лаймой и заночевать.

— А что случилось?—спрашиваю.

— Нам разбили окно, а на первом этаже вдвоём с сынишкой ночевать просто страшно. В воскресенье ничего нельзя предпринять. А завтра уже что-нибудь придумаю.

— Ладно, жди, — отвечаю.

И мы с Лаймой едем к ней в центр города. Лайма первый раз оказалась в этом доме. Посидели, поговорили и решили пойти в магазин. Лайма, конечно со мной. Магазин квартале от дома. Заходим, Лайма ждёт на улице. И вдруг, подойдя к кассе, я слышу громкий хлопок, словно выстрел. Меня будто прокололо. Заплатив, я выскочила из магазина — Лаймы нигде не было.

С 17.00 до 23.00 мы с приятельницей обошли все ближайшие переулки в поисках Лаймы. Её нигде не было. Куда же она исчезла? Я не могла лечь спать, а когда легла, долго не могла уснуть. И думала только о том, чтобы утром пойти и дать объявление на местном канале ТВ о пропаже Лаймы.

Только казалось, я задремала, слышу стук. Открываю глаза и ничего не понимаю, сон это или явь: на пороге стоит моя приятельница и… тут же бросившаяся ко мне Лайма. Оказывается, она пришла под утро к подъезду, прямо под окно и подала голос. Приятельница впустила её и сразу ко мне. Моему счастью не было границ. Где она была всё это время? Потом мне рассказывала одна моя знакомая, которая живёт неподалёку от меня, что видела там Лайму именно в этот день вечером. И что вела себя она как-то странно, беспокойно, как будто кого-то искала.

Как и почему она оказалась там? Мой дом на окраине города, это довольно далеко от центра. И как потом она нашла дом моей приятельницы, где пробыла от силы минут двадцать, не знаю. Это так и осталось для нас загадкой.

 

На пляже

Конец июня. Мы с Лаймой собираемся поехать на пляж в Юрьево. Подошёл наш автобус. Он переполнен. Следующего ждать долго и мы, как и другие пассажиры, пытаемся сесть. Кто-то ворчит: «Тут людям нет места, а они с собаками…». Лайма, как положено в наморднике, хоть ей это и не нравится. Одна женщина, слыша эти ворчания, показывает мне, дескать, давайте её сюда. Они с дочерью сидели напротив друг друга, так вот место собственно между их коленями. Лайма, понимая тон голоса, сразу прониклась доверием к этой женщине. Она тут же втиснулась между ними и села, опустив голову.

— Она обижена?— спросила женщина.

— Да. Намордник она воспринимает как знак недоверия. А как Вы догадались? — поинтересовалась я.

— Чтобы это понять, не обязательно быть ветеринаром.

— А Вы ветеринар?

— Да. Я вижу, что Ваша собака спокойная и умная. Как её зовут?

— Лайма.

— Лайма, — это она уже разговаривала напрямую,—давай снимем намордник.

Лайма тут же привстала, положила голову ей на колени, а её хвост как бы говорил: «Чего тут спрашивать, конечно, снимем!» Дочь женщины, девочка-подросток, заулыбалась:

— Она у Вас понимает слова?

— Конечно, а ещё ей нравится общаться с хорошими людьми.

А Лайма, в подтверждение моих слов, уже сидела без намордника, довольная и давала лапу своей собеседнице. Так мы и ехали, в тесноте да не в обиде. Перед выходом из автобуса мы попрощались с нашими попутчицами, Лайма успела подружиться и с девочкой.

Чтобы сократить путь, я решила пройти напрямик лесочком, да и не так жарко. А вот и пляж. Мы расположились не на песке, а чуть выше на травке. Чтобы не «томить» взятые с собой бутерброды, я решила, что лучше перекусить сразу. И Лайма с удовольствием поддержала моё решение.

— Лаймушка, пойдём купаться! — говорю я после того, как мы подкрепились, и вижу, что она не хочет.— Ну, хорошо, тогда пойдём только попьём водички.

Я захожу в реку, а Лайма ждёт на берегу. Я выношу воду в соединённых ладонях, и она пьёт. И так я повторяю несколько раз.

— Папа, смотри, как собака воду пьёт! — мальчонка лет шести-семи теребил отца.

Мальчик с отцом лежали неподалёку на песке и наблюдали за нами.

— Странно, — сказал мужчина, обращаясь ко мне, — обычно собаки не боятся воды.

— Лайма – это особый случай. В её прошлом было очень неприятное событие, связанное с водой, — пояснила я. — Но я знаю, если понадобится, она способна преодолеть страх и прыгнуть в воду.

— А можно я дам ей попить?—вдруг спросил у меня мальчик.

— Если твой папа не против.

— Конечно,— отозвался отец, — у нас дома тоже есть собака, только маленькая. А Лайма у Вас я вижу очень послушная. Это ведь бордерколли, да?

— Да, бордерколли.

— Они очень умные, — заключил он.

— Лайма, — говорю я, — познакомься с мальчиком. Как тебя зовут?— обращаюсь я к нему.

— Саша, — ответил он, подходя к нам.

— Лайма дай лапу Саше. Нет не мне, Саше!

Лайма даёт ему лапу, и мальчик радостно улыбается:

— Лайма, ты хорошая собака, — сказал Саша со знанием дела.

Потом жара всё же заставила Лайму войти в воду, и я намочила ей спину.

… А Саша всё подносил ей ладошки с тремя каплями воды, Лайма их вылизывала, а мальчонка радостно кричал: «Папа, папа, она пьёт!»

 

Новый друг

Не стало нашего Никиты. Лайма затосковала. Однажды гуляя, с ней, я увидела под каким-то забором котика сиамского окраса. Он так жалобно мяукал, а когда я наклонилась к нему, то потянулся ко мне, словно хотел сказать: «возьми меня!»

— Лаймушка, давай возьмём его, смотри, он сам об этом просит.

Я взяла его на руки, и Лайма стала его облизывать. Так у нас появился Тимошка. Если Лайму принял Никита, то Тимошку приняла Лайма. И они тоже подружились.

 

Прогулка

… В один из жарких летних дней мы с приятельницей решили прогуляться на речку, что примерно в километре от моего дома. Со мной Лайма и Тимоша. Мы идём по насыпи старого и уже не действующего железнодорожного полотна. Кот идёт самостоятельно за Лаймой. Приятельница не перестаёт удивляться, что кот идёт с нами.

— Чему ты удивляешься? – говорю я, — он привык, ведь мы всегда гуляем вместе. Куда Лайма, туда и он.

Мы спускаемся с насыпи и идём к реке сквозь поросли кустарника и высокой травы.

— А где Тимошка?— забеспокоилась приятельница.— Его не видно.

— Где хвост Лаймы, там и Тимофей, — отвечаю я, ничуть не сомневаясь.

Раздвинув траву, она действительно в этом убедилась. Мы предприняли эту прогулку собственно не столько для того, чтобы искупаться, а скорее для того, чтобы собрать букет полевых цветов, разных лекарственных трав, подышать свежим воздухом и отдохнуть на природе. Лайма очень любила такие прогулки. А когда мы возвращались, Тимошка всегда просился на руки, понятно устал, он ведь у нас самый маленький.

 

Дебют

Как-то мои коллеги, работники культуры предложили мне поучаствовать в развлекательной программе «Маленький карнавал для большого друга» с участием собак-новичков. Я с удовольствием согласилась. Назначен день и час репетиции. Но как же успеть к 19.00. Я задумалась. Мой рабочий день заканчивается в 18.00-18.10. Нужно приехать на общественном транспорте домой, а это не близко, выгулять и накормить Лайму, затем… затем мы и прибыли на репетицию уже после восьми. Репетиция с новичками закончилась, остались только служебные собаки.

— Не расстраивайтесь, — сказали мне ведущая и режиссёр программы, оценивая взглядом Лайму.

И я поняла, что она им понравилась. Ещё бы! Статная, длинная гладкая шерсть, а глаза…

— Мы репетировали только выход, прохождение по сцене и представление. Никакие упражнения и команды новички не выполняют. Если вы уверены, что сможете это сделать без репетиции, то мы оставим вас в числе участников? — сказал режиссёр.

Если…не может быть никакого «если», промелькнуло в моей голове. Командую «Рядом!» — и куда бы я ни пошла; на сцену, или за сцену — она всегда рядом. Ведущая обратила внимание, что во время моего разговора с режиссёром, Лайма сидела и внимательно наблюдала за нами, словно понимала, что мы говорим о ней.

— То, что она у Вас очень воспитанная, я вижу. А что она умеет? — неожиданно спросила ведущая, когда режиссёр ушёл на свой командный пост.

Печенье и Чаппи у меня всегда с собой, да и Лайму долго упрашивать не надо, и она выдала почти все, что умела.

— Лайма, да ты просто артистка! — похвалила ведущая, видя, с каким удовольствием она выполняет все команды. — Жаль, что вас не было на репетиции и программа уже расписана поминутно. Но, если появится такая возможность, мы обязательно пообщаемся с Лаймой, — сказала она мне.

***

Третий звонок. Занавес.

— Начинаем! — слышим мы голос режиссёра.

Порядка двенадцати собак-новичков разных пород со своими хозяевами выстроились друг за другом у «кармана» сцены, готовые к старту. Мы с Лаймой находимся примерно посередине. Наша задача: подняться на сцену, пройти вместе со всеми красиво под музыку и сесть в зале на первом ряду в ожидании следующего выхода.

— Пошли! — звучит команда. И мы пошли. Я немного волнуюсь за Лайму. Необычная обстановка, музыка, свет прожекторов, переполненный зал и аплодисменты… Придерживая её двумя пальцами за ошейник, поводок только для порядка, мы идём нога в ногу.

— Молодец, Лайма, не подвела! — хвалю я её, когда мы уже приземлились в зале.

Я осматриваюсь: кто-то дёргает свою собаку за поводок, кто-то нашёптывает безуспешно какие-то команды, призывая к послушанию, понятно, новички. Лайма же сидит рядом и во все глаза смотрит на сцену. Все так необычно для неё! И в то же время я чувствую, что ей это нравиться.

Следующий выход – представление. На сцену приглашают по три – четыре участника. Участники — это наши питомцы, а мы, хозяева, их сопровождающие. И вот уже на сцене представляют нашу тройку. Мы вторые, ведущая подходит к нам.

— Знакомьтесь, — говорит она, — это Лайма. Она хоть и новичок, но уже очень многое умеет. Правда, Лайма? Ты покажешь это нашим зрителям?

Но Лайма в этот момент никого не слышит, ни ведущую, ни меня. Она сидит, словно заворожённая, ослеплённая светом рампы и смотрит в зал.

— Она стесняется, — поясняю я, — первый раз приходится выступать перед такой огромной аудиторией.

— Ну что же, я понимаю, — говорит ведущая и идёт представлять следующего участника.

— Что же ты, Лайма, — говорю я с сожалением, наклонясь к ней.

И тут Лайма словно очнулась, услышав в моем голосе справедливый упрёк. Она мгновенно лизнула меня в щёку и стала предлагать мне свою лапу, как бы извиняясь и желая загладить свою вину передо мной, и я увидела улыбки у сидящих в переднем ряду зрителей.

— Молодец, Лайма! — выкрик одной из моих приятельниц, а в данном случае и болельщиц из зала был даже поддержан аплодисментами.

На последнем прощальном выходе мы шли уже уверенно и гордо. Всем участникам и их хозяевам были вручены подарки от спонсоров и учредителей программы. Так прошёл её дебют.

… И так прошли годы. Десять лет, как один миг.

 

***

Глаза у Лаймы

синие – синие,

Обратила внимание

только ныне я.

Как прежде она статная,

но суеты уж нет –

Это и понятно,

ей ведь десять лет.

В переводе, на поверку,

Она уже пенсионерка.