Набатом бью в колокола!-143
НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА!
Поэма покаяния
Проснулись
и снова
заснули...
И ЭТО БОЖИЙ ЗНАК
(Хроника переломной эпохи)
42.
БОГ МИЛОСЕРД, ДА ТОЛЬКО САМИ...
Бог милосерд, да только сами
Немилосердны мы к себе.
Живём великими грехами
С Великой Истиной в борьбе.
Наверно, нет печальней темы.
Но лишь она — сквозь все года.
Нас нет. И неизвестно, где мы.
А Истина — жива всегда.
11.08.18 г.,
Преподобномучеников
Серафима и Феогноста
43.
ОТЕЦ — МОНАРХ, ОН — ТРОИЦЫ НАЧАЛО...
(Афоризм)
Отец — Монарх, Он — Троицы Начало.
Нам по Его примеру надо жить.
И потому монархии пристало
Единственно разумным строем быть.
10.08.18 г.,
Иконы Божией Матери «Одигитрия»
44.
ИЗ АРХИЕПИСКОПА АВЕРКИЯ
* * *
Как часто повторяет Господь в Своём Евангелии это мудрое, наставительное изречение! Как будто предвидел Он, что мы, люди, и даже носящие имя Его последователей, будем крайне невнимательно относиться к Его Божественным словесам! И, конечно, предвидел это, по Своему Божественному всеведению.
* * *
В самом деле. Сколько замечательных по необычайной глубине и по возвышенности мыслей содержится в Святом Евангелии, а мы так часто пренебрегаем ими, не вникаем в них, иной раз не хотим слышать о них, или, слыша, не слышим, видя, не видим и сердцем не разумеем, — так окаменено бывает наше сердце, так слепо, глухо, бесчувственно ко всему возвышенному, святому, духовному.
* * *
Оставляем мы кладенцы живые, животворные источники спасительного слова Божия и искапываем себе кладенцы засорённые, полные мутной воды страстей, пороков и суеты житейской. И нередко с какой-то безумной жадностью пьём из грязных луж и болот, отравляя себя и накликая верную смерть.
* * *
Так поступают современные христиане, не желающие слушать и читать священных книг Божьего Откровения и святоотеческих писаний, но с жадностью поглощающие одну за другой книги светские, книги развратные, исполненные смертоносного яда для человеческих душ.
45.
НЕТ НАМ, УРАЛЬЦАМ, ПРОЩЕНЬЯ...
Нет нам, уральцам, прощенья.
Видно, характер такой.
Мы не хотим возвращенья
Истинной веры святой.
Мы — воплощённая цепкость,
Мы — затаённая власть.
Нас — пусть не сотня процентов,
Но и не малая часть.
Студит столетняя проседь,
Только, кроваво горя,
Край наш по-прежнему носит
Имя убийцы царя.
Нам возгореться бы свято,
Снова бы выстроить нам
Гневно снесённый когда-то
Екатерининский храм.
В век разгулявшийся, буйный,
Может, важней он всего,
Но на фонтан слабоструйный
Мы променяли его.
Там, где светло и бескровно
Высится храм-на-крови,
Памятный крест и часовню
Мы оскверняли и жгли.
И, как поэт Вознесенский
(Слава, пророку, ему!)—
Бюстом, обрубленным зверски,
Храм обозвали мы дерзко,
Видя в нём смертную тьму.
Да! — нам фонтаны отрада,
Вера для нас — маята.
На дух церквей нам не надо,
На дух — мучителей стадо,
На дух — царя и Христа.
Но и Христу не нужны мы
С нашей душой, что тощей,
Чем стародавний Кащей.
То мы жарою палимы,
То мы водою топимы,
То беззащитно ранимы
Тьмою уральских клещей.
А после казни злодейской,
В сотую нашу весну,
Ветер холодный и резкий
Дует во всю ширину
Дует во всю глубину
Области нашей свердловской,
Области нашей шальной,
Так что в напасти чертовской
Даже не пахнет весной.
Летом наставшим не пахнет,
Нету тепла ни шиша.
И по-кащеевски чахнет
Мёртвая наша душа.
Кара? Возмездие? Мщенье?
Это скорее всего...
Нет нам, уральцам, прощенья.
Некому дать нам его.
46.
100-ЛЕТИЕ УРАЛЬСКОЙ ГОЛГОФЫ
(Глава из романа в стихах
«Предание о Серафиме Саровском»)
И вновь на Вознесенской горке,
Оплоте злобы и любви,
На сердце трепетно и горько
От света храма-на-крови.
Идёт ночная литургия,
И снова столько здесь людей,
Как будто матушка Россия
Пришла сюда с бедой своей.
Пришла, увы, не вся, но всё же.
Пришла. Стоит. Рассвета ждёт.
Скорбит. Клянёт себя, быть может.
И вот рассвет. И крестный ход.
И величавые хоругви
Слегка колышутся в руках,
И звёзд мерцающие угли
В чуть побледневших небесах.
До Ямы Ганиной дорога
И не проста, и далека.
Плывёт размеренно и строго
С дорожным посохом рука.
Поток народный возглавляя,
Идёт владыка всей Руси.
Судьба у пастыря такая,
Вести пасомых, гой еси –
Вести сквозь беды и печали,
Сквозь ложь и откровенный бред,
Чтоб правду Божью примечали,
Чтоб отличали тьму и свет.
И кажется ему сегодня,
Что в серой жизни, наконец,
Небесная любовь Господня
Коснулась множества сердец.
Идущих тысячи, и каждый,
Собой убитых заслоня,
Не просто хочет, — рвётся, жаждет
Их смерть примерить на себя.
И в сердце это ощущенье
Не заглушить, не превозмочь.
И продолжается движенье.
И, отступая, тает ночь.
