Мужское и женское начало 2

Алексей Суслов

К женщине как к объекту

познания возможно только

приблизиться, оставаясь на

почтительном расстоянии.

Приблизиться через

характер и способности её

ребёнка, в котором

женщина раскрылась как

мать, как совокупность слов

и поступков. Если женщина

в силу причин не может

или не имеет желания

произвести продолжение

себя и любимого мужчины,

она растворяется в

"заменителе"

делопроизводства -

творчестве ( политике,

общественной деятельности,

литературе, музыке и т.п.).

Об этом " заменителе" в

последнее время говорится

настойчивее темы

шпионских скандалов,

трансгендеров и ГМО.

Но почему женщина

допускает такую

альтернативу своей

предназначенности как

отказ продолжить род, дать

человеческое будущее от

самой себя и своего полового

партнера в пользу

интеллектуального

"размножения",

тиражирования своих

умозаключений

собственного эго, своего

внутреннего мира? Не есть

ли это своего рода

самоубийства своей

природы? Или это новый

вектор развития

человеческой цивилизации,

где женское лоно будет

заменено высокоразвитым

инкубатором по

производству новых людей?

Кому нужен такой "

конвейер человеческой

плоти"?

В середине XVIII века, где-то

в глухой деревушке вблизи

Кёнигсберга, явила миру

следующая история.

Поспорили пожилой еврей и

приближающийся к

зрелости безымянный

мусульманин кто имеет

большее расположение к

Богу - мужчина или

женщина? Старик Исаак

всю жизнь прожил с

широчайшей любовью к

матери, жене и дочке, а

сирота и неспособный к

соитию Муса отдал всего

себя общине дервишей.

Еврей превозносил силу

сердца (плоти), а

мусульманин - мощь духа

(разума). Дело дошло даже

до рукопрекладства.

В жаркие прения вмешался

ворон, усевшийся на флюгер

городской ратуши. В клюве

ворона была веточка

жимолости. Мимо

проходившая белошвейка

Марта что-то прошептала в

задумчивости и не менее

задумчивый ворон

распрощался с веточкой

подвявшей, но ещё дающей

неповторимый запах

жимолости, и та, как дар

небес пала аккурат между

Мусой и стариком евреем.

Далее было следующее.

Марта, по-девичьи подобрав

юбки, захотела подобрать и

то, что привлекало её

эстетический вкус. Вообще,

дочери Евы больше живут

глазами, чем умом. И об

этом не применул заметить

Муса. Белошвейка

нагнулась, чтобы взять

жимолость в свои

прелестные ручки, но Муса

поставил на веточку свой

огромный сапог, провернул

им вправо- влево - и чудо

природы превратилось в

месиво бело-зеленой

бесформенности.

Исаак назвал мусульманина

"чурбаном" и "евнухом", а

тот, схватив семидесяти

двухлетнего старика за

толстые уши, приподняв как

мешок со свёклой, заставил

бледную белошвейку

завизжать как стадо

бешенных свиней.

Так красота была повержена

невежеством. Но жертва

была явлена не напрасно:

через 11 месяцев

белошвейка стала законной

женой Исаака, вскорости

осчастливив того здоровой

тройней.

Что нам говорит эта

любопытная история, плод

устных сказаний еврейских

кварталов городов мира? То

что женщина не случайна в

судьбе любого мужчины:

одного она наполняет

одиночеством, даёт зреть

новыми идеями, погружает

в философский затвор, а

другого заставляет излить

себя для новой жизни,

отрешиться от всяких

мыслей бессонными ночами

рядом с колыбелью трёх

сыновей, которые,

возможно, однажды,

отринут в себе мужские

желания плоти, и станут

открытой книгой для

поисков другого смысла

жизни, где женщина есть

богиня, неживая статуя, без

сердца и души, но в грёзах

философского ума -

прекрасный предмет для

наблюдения.

Свидет