Неокончен
Малыш, есть сказка о принцессе и о котике,
И в ней гиганты полюбили на-аркотики.
Сидел царь в кресле, выхоло'щенный и мёртвенький,
В целом царстве не нашел министр ни одной деньги.
Чу, бродят волки по проспекту и по площади,
А люд ворует да снедает больше лошадьми.
В трактире крошки и вода - ржа из-под краника,
Так что без ложки хоть куда, ко мху, к ольшанику.
Вельможа побледнел лицом, увидев потуги
Холопа в кожаном тулупе, что на отмели
Клеймит тачанку, умудряясь в вожжах спутаться,
Глядь - затихают перед ночью город с улицей.
Вструбивши хвост, шальной метелью по некошеным
Сухим бурьянам рвется скот, взбешенный, взъёршенный.
Крестьянин затворил окно, укрылся в подполе,
Угрюмо пригубил вино, все дети во поле.
Вдруг в небо с криком взвъется клин - орды пернатые! -
Вороны, чайки, воробьи, в испуг объятые.
Склонился дьякон над крестом в лесной часовенке.
Малыш, быть может, все не так, я нездоровенький,
Я видел в море корабли, рукой поднятые,
Как кто-то опрокинул ниц продолговатую
Сигару цеппелина и, у побережия
Вода вдруг ринулась на брег, смердяще нежитью.
Те волны, затопив пирсы, не отступились вновь, -
Солдаты встали у порта, с винтовкой наготовь;
Проход закрыли, и мосты разведши вто'ропях
Шатер разбили, у дрезины бочки по'роха.
Я смог успеть, пришел домой, закрылся в погребе,
Вино и хлеб, консервы, снедь, - в бетонном логове
Я слышал стоны и толчки, что неестественно
Слагались в строки, да про смерть, как вальс торжественно.
Потом, (когда, я не уверен, время вяжется,
Быть может, первым декабрем, а, может, к маслице)
Ножонки детские заметил, то есть, и'х следы
Цепочкой с лестницы и прямо к отперто'й двери.
Медлить не смея, зарядивши бараба'н кольта,
- Чу! Плеск в колодце, за стеною скрежет ко'готка, -
Ключом орудую в трясучке, двери на' замке.
Ревет младенец - зубы ноют, палец на' курке.
Бегом из погреба, в угаре очертя главу,
Врезаясь в стол и в табуреты, сбросив ще'колду,
Смотрю на окна, утираюсь, понимая вдруг, -
Что нет восточной половины, будто некий плуг..."
