Улыбнулся весь трамвай
В переполненном трамвае,
Как в бою: спина к спине.
«Сядьте, Вы же пожилая» -
Уступают место мне.
Щёки пятнами покрылись –
От обиды, не стыда:
Кто посмел, скажи на милость,
Подсчитать мои года?!
Ну, конечно, не молодка:
Дочки, внуки и зятья.
И летящую походку
Обронила где-то я.
Чуть коснулись глаз морщинки,
Не вернется кожи гладь.
Серебрится паутинкой
У виска седая прядь.
Но в душе – всё те же тридцать!
Пляшут искорки в глазах.
Я ещё могу влюбиться!
(Коль откажут тормоза)
Я, конечно бы, не села,
Только ноги так «гудят»!..
Из-под чёлочки, несмело
На меня глаза глядят.
За окошком дождь, а рядом
Чудо-крошка лет шести.
Завораживает взглядом -
Глаз не смею отвести.
Папа, ростом с «дядю Стёпу»,
Встал, упёршись в потолок:
«Извините, я «прохлопал»,
Догадаться сам бы мог.
Я – мужчина, вы – девчонки,
Значит – место уступай»
Рассмеялась дочка звонко,
Улыбнулся весь трамвай.
И светлее лица сразу:
Не в обиде в тесноте.
И по Высшему Указу
Лучик солнца прилетел!
Как в бою: спина к спине.
«Сядьте, Вы же пожилая» -
Уступают место мне.
Щёки пятнами покрылись –
От обиды, не стыда:
Кто посмел, скажи на милость,
Подсчитать мои года?!
Ну, конечно, не молодка:
Дочки, внуки и зятья.
И летящую походку
Обронила где-то я.
Чуть коснулись глаз морщинки,
Не вернется кожи гладь.
Серебрится паутинкой
У виска седая прядь.
Но в душе – всё те же тридцать!
Пляшут искорки в глазах.
Я ещё могу влюбиться!
(Коль откажут тормоза)
Я, конечно бы, не села,
Только ноги так «гудят»!..
Из-под чёлочки, несмело
На меня глаза глядят.
За окошком дождь, а рядом
Чудо-крошка лет шести.
Завораживает взглядом -
Глаз не смею отвести.
Папа, ростом с «дядю Стёпу»,
Встал, упёршись в потолок:
«Извините, я «прохлопал»,
Догадаться сам бы мог.
Я – мужчина, вы – девчонки,
Значит – место уступай»
Рассмеялась дочка звонко,
Улыбнулся весь трамвай.
И светлее лица сразу:
Не в обиде в тесноте.
И по Высшему Указу
Лучик солнца прилетел!