Конец небелой ночи (вариант 2)

Вот рушится, кляня себя несмело,

почти не рождена, но и не белой

достойна называть себя – цветной

скорее, млечно-царственная ночь.

 

Как память об ушедших катастрофах,

в зарю дымивших антитезах, строфах

и грохоте пылавших Божьих кар,

на окна разбивается пожар.

 

Лишь на границе синей канители

затурканный Исаакий сиротеет,

и, сшита из бетона и стекла,

царапает другая свод игла.

 

Залило солнце робкую планету

своим щебечущим огромным светом,

и рубят витязи-богатыри

куски напраснозиждущей зари.