самолюбование
"Чёрный" конкурс
Понедельник - день тяжёлый. Да ещё и число 13-е. Посему конкурс чёрного юмора и мрачной лирики.
Экспромт-двустишие, даю ориентир:
С утра пришла по факсу мне бумага:
Немедля оплатить услуги саркофага.(с) какой-то чувак
моя реакция:
С утра по факсу мне пришла бумага –
Шапка, печать и вопиющий текст:
Ф.И.О., товарищ бедолага, Вы вчера Умерли,
И счёт за гроб, да крест.
Дальше, там очень мелкий почерк,
Точнее - напечатчинг очень мелкий:
Дрался. Блудил. Ругался, что есть мочи,
И отрекался, обретя её, от белки.
Ходил по-маленькому в клумбу,
Что рядом с мусоркИм стоит "стаканом",
И в тот стакан, и в принципе в стакан ломился грубо,
Крича «долой политиканов!»
Потом был пиздим долго в КПЗ,
Всем показав хранимое в утробе.
Отпущен был сержантом *идоровым З.
Ушёл. Пропал. Найден был обмороженным в сугробе.
…
С утра пришла по факсу мне бумага…
Был ли то факс, иль было это FAX?
Прочёл – глаза не сгнили благо,
Прочёл и себе думаю я: «Так-с...
Глаза не сгнили, но возлежу во гробе.
Вокруг меня – креп, кушанья, хорал.
С надшёпотом: «Узрите, зы, аз зомби!»
Посредь поминок я торжественно восстал.
Молвил друзьям своим и близким,
Врагам, завистникам, любовницам и детям,
Всяким другим из здешней переписки:
- Возрадуйтесь, уж нет меня на свете.
Во мгле я есть. Я в ней и жил.
Я в ней познал себя и вас сполна.
Во мгле такой я старожил,
Что новичок сам Сатана.
Я, в сущности, не умираю, но гнию,
Я в целом буду, как и раньше, после,
Лишь ямочку с улыбочки мою
Сменит портретик тусклый на погосте.
Истлеют шестьдесят два килограмма,
Червь порезвится в радостных зубах,
Зато останусь в вихре эпиграмм я,
Эхом в соседних вызнанных гробах.
Прощайте! ДрУги, индивиды!
Кто в Рай потом – я не увижу Рая.
Вообще, восстал средь панихиды,
Ибо – здесь за меня же наливают.
Понедельник - день тяжёлый. Да ещё и число 13-е. Посему конкурс чёрного юмора и мрачной лирики.
Экспромт-двустишие, даю ориентир:
С утра пришла по факсу мне бумага:
Немедля оплатить услуги саркофага.(с) какой-то чувак
моя реакция:
С утра по факсу мне пришла бумага –
Шапка, печать и вопиющий текст:
Ф.И.О., товарищ бедолага, Вы вчера Умерли,
И счёт за гроб, да крест.
Дальше, там очень мелкий почерк,
Точнее - напечатчинг очень мелкий:
Дрался. Блудил. Ругался, что есть мочи,
И отрекался, обретя её, от белки.
Ходил по-маленькому в клумбу,
Что рядом с мусоркИм стоит "стаканом",
И в тот стакан, и в принципе в стакан ломился грубо,
Крича «долой политиканов!»
Потом был пиздим долго в КПЗ,
Всем показав хранимое в утробе.
Отпущен был сержантом *идоровым З.
Ушёл. Пропал. Найден был обмороженным в сугробе.
…
С утра пришла по факсу мне бумага…
Был ли то факс, иль было это FAX?
Прочёл – глаза не сгнили благо,
Прочёл и себе думаю я: «Так-с...
Глаза не сгнили, но возлежу во гробе.
Вокруг меня – креп, кушанья, хорал.
С надшёпотом: «Узрите, зы, аз зомби!»
Посредь поминок я торжественно восстал.
Молвил друзьям своим и близким,
Врагам, завистникам, любовницам и детям,
Всяким другим из здешней переписки:
- Возрадуйтесь, уж нет меня на свете.
Во мгле я есть. Я в ней и жил.
Я в ней познал себя и вас сполна.
Во мгле такой я старожил,
Что новичок сам Сатана.
Я, в сущности, не умираю, но гнию,
Я в целом буду, как и раньше, после,
Лишь ямочку с улыбочки мою
Сменит портретик тусклый на погосте.
Истлеют шестьдесят два килограмма,
Червь порезвится в радостных зубах,
Зато останусь в вихре эпиграмм я,
Эхом в соседних вызнанных гробах.
Прощайте! ДрУги, индивиды!
Кто в Рай потом – я не увижу Рая.
Вообще, восстал средь панихиды,
Ибо – здесь за меня же наливают.
