Купи!

Темнело. Каторжане пёрли мат

по всем углам большого Сахалина.

Их женщины молились: сохрани нас,

от горестных лишений старой жизни.

В немыслимых отрепьях злая мать

намазывала щёки рыбьим жиром:

"Отца её, скотину - он ведь немец! -

убили при побеге в прошлый март.

Купи, голубчик, чай, не обеднеешь!

 

 

 

 

 

А то - подохнет божья сирота

от голоду, от холоду, от хворей.

И коль ты вор, то, значится, и вор ей

сойдёт за батьку красочней родного".

"Мамаша, вы не будете роптать,

как барышни под действием радона?"

"Куда уж мне! Мой век давно потрёпан.

Бери за сотню. С ним иди!"

"Вот, тать,

моя рука! Как боязно в потёмках".