Тонкости
(в качестве пролога)
Бог весть куда фантазия ведёт;
В какие дебри нас не заведёт
Души живой чрезмерность увлеченья,
Случайных дум навязчивость и мель,
И их, затем, смешение в «коктейль»,
Смутив «бодягой» жизни впечатленья!
(само повествование)
Восторженность во взгляде существа,
Не жившего, по сути, не нова,
Но есть права на всякую свободу,
И ей, ещё не живший, только рад,
Но нрав его восторженный, и взгляд,
Едва-ли повлияют на природу,
Познавшего восторженности дух -
Имеющего ум и чуткий слух,
И взгляд на жизнь, довольно равнодушный, -
Имеющего всё, и ничего,
Застывшего, как-будто, от чего,
Ещё не живший, с пылом простодушным,
Забывши такт, имея лишь ввиду
Своей души наивной полноту,
Стеклянный взгляд пожившего приметив,
И не снося мученья тишиной,
Заговорит неживший (Боже мой!) -
О том, как славно жить на белом свете.
И увлекаясь пафосом души,
Ещё не живший видит миражи
Грядущей жизни, будущностью скрытой,
Но «мураши» по телу не бегут –
Уже поживший рядом, тут как тут,
Черты лица пожившего размыты,
Речам внемленье с пылом мертвеца,
Лишь правый глаз застывшего лица
Почти сомкнёт налившееся веко,
Но, чтоб с нежившим не конфликтовать,
Уже поживший силится не спать,
Себя явив тактичным человеком.
Но чужд приличьям неживший ещё,
И говорит всё более общё,
И от себя усталости не чует,
И уж поживший, знающий людей,
Всё шлёт проклятья этике своей,
И молча сердце мягкое бичует.
В нежившем силы пыла больше нет,
Произведённый довершит эффект
Лучистый взгляд, победностью сверкнувший,
И засыпая, - выдохшись совсем,
Ещё не живший станет глух и нем,
И глаз поживший, так и не сомкнувший,
За сна гоненье платит маетой -
Неясных чувств, бессвязных мыслей рой,
В уже пожившем душу добивают,
А взгляд пустой в пустующую даль –
Пустого сердца долгая печаль, -
«Старо, как мир», - поживший это знает.
Неживший спит. Поживший в тупике,
И перспектив в ближайшем далеке
Забыться нет спасительною дрёмой,
А здравый смысл держит жизнь в руках –
Неистребим в уже пожившем страх
Мечтать всерьёз забыться смертной «комой».
Жизнь искушать поживший не спешит –
Мечта о смерти всякого страшит,
К ней и готовым свойственно бояться,
Как вопрошал ушедший в «лучший мир»,
Всех нас устами Гамлета Шекспир –
«Какие сны в том смертном сне приснятся».
Чем смертный, лучше жизненный тупик,
К нему, тем боле, поживший привык,
(Всем в этом мире правит умозренье),
И уставая от себя самой,
Глядишь – тоска пройдёт сама собой,
Глядишь – возникнет в сердце ощущенье,
Что от унынья сердцу уж невмочь,
Да и к тому ж, размяться бы не прочь
Уныньем духа сдавленное тело,
Глядишь – и вправду поживший готов
Сказать, что мир сей – «лучший из миров»,
Слова скрепляя следующим делом:
Тактично – тихий, если заснёт,
Поживший уж, нежившего толкнёт,
Свою бестактность находя забавной,
И ощутив «воинствующий» дух,
Сразит и ум нежившего, и слух,
Гремя о том, как жить на свете славно!
«Что происходит, кто поживший тот» -
Ещё не живший сразу не поймёт,
(Кто что вообще со сна понять способен!) –
Неживший хмурый, и, спросонья, злой,
И сразу «пахнет в воздухе грозой» -
Миг для конфликта с пожившим удобен.
Но уж поживший и не «дует в ус»,
Что говорит, что поживший не трус -
Поживший лишь сторонне наблюдает,
Как далеко зайдёт неживший «друг»,
Мстя за блаженство, прерванное вдруг,
Но «друг» плечами только пожимает,
В пожившем видя то, с чем не знаком,
И на пожившем «крест», как на больном,
Ещё не жившим ставится с боязнью,
Мелькает мысль внезапно в голове –
«Не тронешь г…, оно не будет в…»,
В душе смиряя резкость неприязни.
Неживший тих, утратив интерес,
И наблюдений «творческий процесс»
Усмешкой горькой поживший венчает –
Как не смеяться, если ты с умом,
Ну а с тобою, словно с дураком,
Всерьёз общаться мягко избегают!
Неживший скуп в движениях своих,
Считая, что с ним рядом явный псих,
И взгляд его сочувственно скорбящий,
Поживший мог в противовес сказать,
Но предпочтя с нежившим помолчать,
И тяготясь вокруг происходящим,
Поживший, словно выдохшийся мул –
Отяжелел, и будто-бы уснул,
Ещё не живший, полон простодушья,
«Предобрый малый» звание снискал –
Чуть не сиделкой пожившему стал,
Болезни признак видя в равнодушьи.
Неживший скоро гнев свой позабыл –
Неживший добр, хотя и мало жил,
И в убежденьях языком не смелым,
И не умелым, силится твердить,
В пожившем дух старясь укрепить,
О том, как славно жить на свете белом…
В глаза добру навязчивому грех,
(Увы!) смеяться, ценящему смех
Над простотой наивного участья,
И ум скорбящий пожившего уж,
Воспринимает нежившего чушь,
Очередной, из жизненных напастей.
С улыбкой скверной поживший без слов,
Ещё не живший, распалившись вновь,
Картины счастья в будущем рисует,
И всё слова нежившего бойчей,
И всё душа пожившего мрачней,
И, всё ж, начаться вновь конфликт рискует.
Неживший глух к пожившему и слеп -
В своих стараньях, неживший нелеп,
Как, впрочем, всякий, кто довольно молод,
Поживший сух, но всё-таки, учтив,
Как, впрочем, всякий, кто уже пожив,
Ещё живёт, и знает в сердце холод.
Поживший вял, и вот его судьба;
В душе бывалой, вечная борьба
Бурлящей желчи, и взрывного нрава,
И компромисса, чей настойчив глас,
Когда неживший, чуя «звездный час»,
Почуяв силы, и почуяв право,
От чувств своих, почуяв в горле ком,
Вещает мерно, чуть ли не Христом –
Людским презреньем вовсе не задетым,
Стремясь внушить «подумать о душе» -
Раскрыть глаза пожившего уже,
На то, как славно жить на свете этом…
За «бесхребетность» чувствуя позор,
Влажнеет мрачный пожившего взор,
И возникает юности «сопливой»,
В душе пустой, забытый идеал,
Который слёту неживший нахал,
Понять стремиться сердцем торопливым.
Но, так как с прошлым кончено давно,
И всё что было - кажется смешно,
Наличье слёз, трактуется как слабость,
И уж поживший не желает ныть,
Мол, хорошо на белом свете жить –
Прекраснодушью нежившего в радость.
Уже пожившим видится с тоской,
Насколько глуп «психолог» молодой –
Смущённый видом слабости минутной,
Насколько слаб неживший, как пророк, -
Насколь неживший жившему далёк,
И в старом сердце пожившего мутно,
И всё ясней отчаянье в глазах,
И, в лишь едва раскрывшихся устах,
Уже ненужность обретает слово,
И совесть слову выйти не даёт,
И разговор с нежившим не идёт,
И сердцем вялый, деланно сурово,
Стыдясь за слёз замеченную слизь,
Поживший бросил с грубостью «заткнись!» -
Молчит минутной слабости свидетель,
Недоуменьем искренним томясь,
И неуспехом роли отрезвясь,
Где выступал, как «друг» и «благодетель»
Ещё не живший, будучи пытлив,
В пылу себя с наивностью забыв,
Чужую душу, как объект внушенья,
С невероятной лёгкостью беря,
И ей свои банальности даря,
Души чужой не ведая томленья.
Плечами только неживший пожал,
Без слов сказав тем, мол, я всё сказал,
И всё что мог, мол, сделал я ребята,
Беря живым свидетелем предмет,
Каким явился, шаткий табурет, -
Как жизнь моя расшатанный когда-то!
Чтоб тяжких мук пожившего не длить,
Мысль - «табурет о голову разбить
Уже и так пожившего довольно»,
Мелькнула вдруг в нежившего уме,
И следом мысль другая – о тюрьме,
Куда он сдастся жертвой добровольной…
Послал неживший пожившего в ж…,
Когда в нежившей ёкнуло душе,
От доводящих выдумок до «шока»,
И ошалелой дёрнув головой,
Ещё не живший стал самим собой,
Гоня мечты, зашедшие далёко.
Перебоявшись, неживший устал,
И, чуть отсев от жившего, достал
Утеху жизни – плеер постоянный,
И поднимая свой упавший дух,
Забыл весь мир, и обратился в слух,
Заткнувши уши музыкой «карманной»
Но раздраженье с тишиной на «вы»,
И чуткий слух пожившего, увы! -
Бог знает что в тиши ловя усердно,
Чуть слышный звук «там-тамов» уловил,
И тёмный хаос в мысли поселил,
Покой с души гоня немилосердно.
Пустой «музыки», слышимой едва,
Упали в душу глупые слова,
И примитив болезнью стал заразной,
И погрузился поживший во «тьму» -
Тяжёлой пищей тонкому уму
Нелучших песен стал анализ праздный.
И углубился поживший в разбор,
В своих фантазьях вызвав «на ковёр»
Пустых безделиц автора лихого,
И глупый автор, созданный мечтой,
Схлестнулся в споре с тонкою душой,
В защиту ставшей авторов былого…
Уже поживший резко с места встал,
Но подойдя к нежившему смолчал,
Себя «немым укором» ощущая,
Чем самого же рассмешил себя,
С досадой тихой вымолвивши «бля…» -
Приличных слов тщету осознавая.
Поживший сник. Неживший вновь ожил,
И плеер свой с охотой отключил,
Внемля крутым в пожившем переменам, -
Наивно – чистый, ясный, и прямой,
Открытым взглядом неживший «герой»,
Неделикатным и проникновенным,
Заставил глупым пожившего стать,
И от ответов уходя, «вилять»,
В нежившем темп пытливости сбивая,
Уже поживший постный стал лицом,
Чтоб стать «ничем», пред нежившим глупцом,
Списать неловкость время умоляя.
(в качестве эпилога)
Надеясь на приемлемый исход,
Не поторопишь времени проход –
Чем страстней ждёшь, тем «жиже» результаты,
Но устремленья, опыта живей,
И нет укрытья от людских страстей,
И перспектива требует расплаты.
Бог весть куда фантазия ведёт;
В какие дебри нас не заведёт
Души живой чрезмерность увлеченья,
Случайных дум навязчивость и мель,
И их, затем, смешение в «коктейль»,
Смутив «бодягой» жизни впечатленья!
(само повествование)
Восторженность во взгляде существа,
Не жившего, по сути, не нова,
Но есть права на всякую свободу,
И ей, ещё не живший, только рад,
Но нрав его восторженный, и взгляд,
Едва-ли повлияют на природу,
Познавшего восторженности дух -
Имеющего ум и чуткий слух,
И взгляд на жизнь, довольно равнодушный, -
Имеющего всё, и ничего,
Застывшего, как-будто, от чего,
Ещё не живший, с пылом простодушным,
Забывши такт, имея лишь ввиду
Своей души наивной полноту,
Стеклянный взгляд пожившего приметив,
И не снося мученья тишиной,
Заговорит неживший (Боже мой!) -
О том, как славно жить на белом свете.
И увлекаясь пафосом души,
Ещё не живший видит миражи
Грядущей жизни, будущностью скрытой,
Но «мураши» по телу не бегут –
Уже поживший рядом, тут как тут,
Черты лица пожившего размыты,
Речам внемленье с пылом мертвеца,
Лишь правый глаз застывшего лица
Почти сомкнёт налившееся веко,
Но, чтоб с нежившим не конфликтовать,
Уже поживший силится не спать,
Себя явив тактичным человеком.
Но чужд приличьям неживший ещё,
И говорит всё более общё,
И от себя усталости не чует,
И уж поживший, знающий людей,
Всё шлёт проклятья этике своей,
И молча сердце мягкое бичует.
В нежившем силы пыла больше нет,
Произведённый довершит эффект
Лучистый взгляд, победностью сверкнувший,
И засыпая, - выдохшись совсем,
Ещё не живший станет глух и нем,
И глаз поживший, так и не сомкнувший,
За сна гоненье платит маетой -
Неясных чувств, бессвязных мыслей рой,
В уже пожившем душу добивают,
А взгляд пустой в пустующую даль –
Пустого сердца долгая печаль, -
«Старо, как мир», - поживший это знает.
Неживший спит. Поживший в тупике,
И перспектив в ближайшем далеке
Забыться нет спасительною дрёмой,
А здравый смысл держит жизнь в руках –
Неистребим в уже пожившем страх
Мечтать всерьёз забыться смертной «комой».
Жизнь искушать поживший не спешит –
Мечта о смерти всякого страшит,
К ней и готовым свойственно бояться,
Как вопрошал ушедший в «лучший мир»,
Всех нас устами Гамлета Шекспир –
«Какие сны в том смертном сне приснятся».
Чем смертный, лучше жизненный тупик,
К нему, тем боле, поживший привык,
(Всем в этом мире правит умозренье),
И уставая от себя самой,
Глядишь – тоска пройдёт сама собой,
Глядишь – возникнет в сердце ощущенье,
Что от унынья сердцу уж невмочь,
Да и к тому ж, размяться бы не прочь
Уныньем духа сдавленное тело,
Глядишь – и вправду поживший готов
Сказать, что мир сей – «лучший из миров»,
Слова скрепляя следующим делом:
Тактично – тихий, если заснёт,
Поживший уж, нежившего толкнёт,
Свою бестактность находя забавной,
И ощутив «воинствующий» дух,
Сразит и ум нежившего, и слух,
Гремя о том, как жить на свете славно!
«Что происходит, кто поживший тот» -
Ещё не живший сразу не поймёт,
(Кто что вообще со сна понять способен!) –
Неживший хмурый, и, спросонья, злой,
И сразу «пахнет в воздухе грозой» -
Миг для конфликта с пожившим удобен.
Но уж поживший и не «дует в ус»,
Что говорит, что поживший не трус -
Поживший лишь сторонне наблюдает,
Как далеко зайдёт неживший «друг»,
Мстя за блаженство, прерванное вдруг,
Но «друг» плечами только пожимает,
В пожившем видя то, с чем не знаком,
И на пожившем «крест», как на больном,
Ещё не жившим ставится с боязнью,
Мелькает мысль внезапно в голове –
«Не тронешь г…, оно не будет в…»,
В душе смиряя резкость неприязни.
Неживший тих, утратив интерес,
И наблюдений «творческий процесс»
Усмешкой горькой поживший венчает –
Как не смеяться, если ты с умом,
Ну а с тобою, словно с дураком,
Всерьёз общаться мягко избегают!
Неживший скуп в движениях своих,
Считая, что с ним рядом явный псих,
И взгляд его сочувственно скорбящий,
Поживший мог в противовес сказать,
Но предпочтя с нежившим помолчать,
И тяготясь вокруг происходящим,
Поживший, словно выдохшийся мул –
Отяжелел, и будто-бы уснул,
Ещё не живший, полон простодушья,
«Предобрый малый» звание снискал –
Чуть не сиделкой пожившему стал,
Болезни признак видя в равнодушьи.
Неживший скоро гнев свой позабыл –
Неживший добр, хотя и мало жил,
И в убежденьях языком не смелым,
И не умелым, силится твердить,
В пожившем дух старясь укрепить,
О том, как славно жить на свете белом…
В глаза добру навязчивому грех,
(Увы!) смеяться, ценящему смех
Над простотой наивного участья,
И ум скорбящий пожившего уж,
Воспринимает нежившего чушь,
Очередной, из жизненных напастей.
С улыбкой скверной поживший без слов,
Ещё не живший, распалившись вновь,
Картины счастья в будущем рисует,
И всё слова нежившего бойчей,
И всё душа пожившего мрачней,
И, всё ж, начаться вновь конфликт рискует.
Неживший глух к пожившему и слеп -
В своих стараньях, неживший нелеп,
Как, впрочем, всякий, кто довольно молод,
Поживший сух, но всё-таки, учтив,
Как, впрочем, всякий, кто уже пожив,
Ещё живёт, и знает в сердце холод.
Поживший вял, и вот его судьба;
В душе бывалой, вечная борьба
Бурлящей желчи, и взрывного нрава,
И компромисса, чей настойчив глас,
Когда неживший, чуя «звездный час»,
Почуяв силы, и почуяв право,
От чувств своих, почуяв в горле ком,
Вещает мерно, чуть ли не Христом –
Людским презреньем вовсе не задетым,
Стремясь внушить «подумать о душе» -
Раскрыть глаза пожившего уже,
На то, как славно жить на свете этом…
За «бесхребетность» чувствуя позор,
Влажнеет мрачный пожившего взор,
И возникает юности «сопливой»,
В душе пустой, забытый идеал,
Который слёту неживший нахал,
Понять стремиться сердцем торопливым.
Но, так как с прошлым кончено давно,
И всё что было - кажется смешно,
Наличье слёз, трактуется как слабость,
И уж поживший не желает ныть,
Мол, хорошо на белом свете жить –
Прекраснодушью нежившего в радость.
Уже пожившим видится с тоской,
Насколько глуп «психолог» молодой –
Смущённый видом слабости минутной,
Насколько слаб неживший, как пророк, -
Насколь неживший жившему далёк,
И в старом сердце пожившего мутно,
И всё ясней отчаянье в глазах,
И, в лишь едва раскрывшихся устах,
Уже ненужность обретает слово,
И совесть слову выйти не даёт,
И разговор с нежившим не идёт,
И сердцем вялый, деланно сурово,
Стыдясь за слёз замеченную слизь,
Поживший бросил с грубостью «заткнись!» -
Молчит минутной слабости свидетель,
Недоуменьем искренним томясь,
И неуспехом роли отрезвясь,
Где выступал, как «друг» и «благодетель»
Ещё не живший, будучи пытлив,
В пылу себя с наивностью забыв,
Чужую душу, как объект внушенья,
С невероятной лёгкостью беря,
И ей свои банальности даря,
Души чужой не ведая томленья.
Плечами только неживший пожал,
Без слов сказав тем, мол, я всё сказал,
И всё что мог, мол, сделал я ребята,
Беря живым свидетелем предмет,
Каким явился, шаткий табурет, -
Как жизнь моя расшатанный когда-то!
Чтоб тяжких мук пожившего не длить,
Мысль - «табурет о голову разбить
Уже и так пожившего довольно»,
Мелькнула вдруг в нежившего уме,
И следом мысль другая – о тюрьме,
Куда он сдастся жертвой добровольной…
Послал неживший пожившего в ж…,
Когда в нежившей ёкнуло душе,
От доводящих выдумок до «шока»,
И ошалелой дёрнув головой,
Ещё не живший стал самим собой,
Гоня мечты, зашедшие далёко.
Перебоявшись, неживший устал,
И, чуть отсев от жившего, достал
Утеху жизни – плеер постоянный,
И поднимая свой упавший дух,
Забыл весь мир, и обратился в слух,
Заткнувши уши музыкой «карманной»
Но раздраженье с тишиной на «вы»,
И чуткий слух пожившего, увы! -
Бог знает что в тиши ловя усердно,
Чуть слышный звук «там-тамов» уловил,
И тёмный хаос в мысли поселил,
Покой с души гоня немилосердно.
Пустой «музыки», слышимой едва,
Упали в душу глупые слова,
И примитив болезнью стал заразной,
И погрузился поживший во «тьму» -
Тяжёлой пищей тонкому уму
Нелучших песен стал анализ праздный.
И углубился поживший в разбор,
В своих фантазьях вызвав «на ковёр»
Пустых безделиц автора лихого,
И глупый автор, созданный мечтой,
Схлестнулся в споре с тонкою душой,
В защиту ставшей авторов былого…
Уже поживший резко с места встал,
Но подойдя к нежившему смолчал,
Себя «немым укором» ощущая,
Чем самого же рассмешил себя,
С досадой тихой вымолвивши «бля…» -
Приличных слов тщету осознавая.
Поживший сник. Неживший вновь ожил,
И плеер свой с охотой отключил,
Внемля крутым в пожившем переменам, -
Наивно – чистый, ясный, и прямой,
Открытым взглядом неживший «герой»,
Неделикатным и проникновенным,
Заставил глупым пожившего стать,
И от ответов уходя, «вилять»,
В нежившем темп пытливости сбивая,
Уже поживший постный стал лицом,
Чтоб стать «ничем», пред нежившим глупцом,
Списать неловкость время умоляя.
(в качестве эпилога)
Надеясь на приемлемый исход,
Не поторопишь времени проход –
Чем страстней ждёшь, тем «жиже» результаты,
Но устремленья, опыта живей,
И нет укрытья от людских страстей,
И перспектива требует расплаты.
