Последнее
Седой ковыль устало клонится,
И степь печальная молчит,
Вдали чуть слышно плачет звонница,
Из раны жизнь моя бежит.
Какое небо ярко-синее,
Вот-вот погаснет для меня,
В степи родной моей остыну я,
Напьётся кровушки земля.
А рядом он, чужой, непрошеный,
Пробитый пулею лежит,
В густой траве, сухой, некошеной,
Смертельным сном устало спит.
Склонили головы подсолнухи,
Оберегая наш покой,
Доносит ветер злые всполохи,
Идёт без нас жестокий бой.
Темнеет солнце, красно-жаркое,
И смерть в усмешке кривит рот,
И чёрный ворон, хрипло каркая,
Канон читает на исход.
И степь печальная молчит,
Вдали чуть слышно плачет звонница,
Из раны жизнь моя бежит.
Какое небо ярко-синее,
Вот-вот погаснет для меня,
В степи родной моей остыну я,
Напьётся кровушки земля.
А рядом он, чужой, непрошеный,
Пробитый пулею лежит,
В густой траве, сухой, некошеной,
Смертельным сном устало спит.
Склонили головы подсолнухи,
Оберегая наш покой,
Доносит ветер злые всполохи,
Идёт без нас жестокий бой.
Темнеет солнце, красно-жаркое,
И смерть в усмешке кривит рот,
И чёрный ворон, хрипло каркая,
Канон читает на исход.