Если кто-нибудь думал, что Ризская Елена Андреевна - барышня умная, спокойная и покладистая, то он жестоко ошибался. Ленка была личностью несговорчивой, темпераментной, громкой и насмешливой. Муж её откровенно боялся, свекровь, мягко говоря, очень недолюбливала. Отец давно уже плюнул на все Ленкины закидоны и раз за разом упрекал жену: "Вырастила незнамо што". Жена обижалась и в противовес тыкала мужу, что дочь вся в отца пошла, обоим в рот не въедешь и где на них сядешь, там и слезешь. Упрекал Андрей Иваныч жену не зря - после словесных баталий, он сруливал из дому до соседа. Отговорка была всегда одна и та же: "Тьфу, баба истеричная. Сил на тебя нет." Раиса Фёдоровна справедливо полагала, что муж её провоцирует, чтобы поскорее надраться вместе с соседом палёного самогону и позориться потом перед соседями, горланя невпопад песни и пересчитывая пятой точкой кусты по дороге домой. Дома алкоголь был под строгим контролем. Раиса мыслила правильно, но всё же как ни крепилась, а велась на мужнины хитрости и после оставалась дома одна, злая и раздражённая. Страдали кошка, собака и куры с утями. Живность уже знала, чего ожидать и старалась побыстрее рассосаться, подальше, с глаз хозяйки. Хуже всех приходилось собаке. С привязи не удерёшь. Поэтому, как бы глубоко псина не забивалась в конуру, её вытаскивали, хотя та и упиралась всеми четырьмя лапами, и припоминали все промахи за всю и так нелёгкую и короткую собачью жизнь. Распекать хозяйка умела. Одно радовало, фокусничал Иваныч раз в неделю по субботам. По воскресеньям отходил, трезвел и мрачнел. Вплоть до следующих выходных.

 

Как-то раз поздно вечером Ленка заявилась к родителям и молча увалилась спать. Раиса забеспокоилась.

 

- Ленка-а, а ты чё, домой не пойдёшь? - растормошила она сонную дочь.

 

- Не-а, - ответила, зевая, Ленка и накрыла голову подушкой.

 

- Нет, ты погоди, - ещё больше занервничала Фёдоровна. - А муж? Дом?

 

Ленка поняла, что спать ей не дадут, и, вздохнув, села на кровати. Поморщившись, выдала оторопевшей матери:

 

- Чего переполошилась так? Ничего с мужем не станется, будет жить, как раньше. А дом? Так вот мой дом, - Ленка повела рукой вокруг себя.

 

- Нет, ты погоди...

 

- Мааам, дай поспать, а? Устала я. А от мужа ушла. Понимаешь? Ууушлаааа, - протянула Ленка последнее слово. - Вещи завтра домой привезу. Степаныча попрошу.

 

- Как ушла? - ахнула мать и тяжело опустилась на стул. - Да как же?...

 

- Как-как, - со вздохом ответствовала дочь, снова заваливаясь на бок, - не могу с ним жить, с трусливым-то. Он же меня боится, как чёрт ладана. Скууууушно, с тоски сдохнуть хочется.

 

- Скушно тебе???!!! - начала заводиться Раиса. - Ах, ты ж...

 

Но дочь перебила неожиданно спокойно и устало-равнодушно:

 

-Мам, не начинай. Ну, поскандалишь ты со мной. Ну, покричишь. Полотенцем перетянешь. И что? Легче станет? Я ведь всё равно не вернусь к нему. Не люблю, да и детей не нажили. Может, Бог и детей не дал потому, что любви промеж нами нет. Да и он мучается со мной. Каково это мужику собственной жены бояться? Срам один. К бабам другим бегает. А у меня одна жалость да брезгливость. Пусть уж себе выберет бабу подходящую, по себе.

 

- Даёшь плохо, вот и бегает, - сурово ляпнула мать.

 

Дочь, внимательно посмотрев на Раису, вдруг весело хмыкнула:

 

- А я и не даю. От слова вообще. Веришь? В одну кровать с ним тошно ложиться. Что? - Ленка усмехнулась и спокойно продолжила: - Хочешь, чтобы я всю жизнь так прожила? Нет. А будешь орать, уйду из дома. Делов-то. По прежнему не будет. Не хочу так жить, фальшиво и глупо.

 

И вот это усталое взвешенное Ленкино "нет" как-то сразу остудило голову Фёдоровны. Ленка не блажит, видно, что за три года замужества много передумала. Не даёт она. Да уж, эта может. Да и с такого ракурса Раиса никогда отношения дочери и её мужа Валентина не рассматривала. Ленка озадачила. Особенно про постель. Ругаться расхотелось и мать, выключая свет в комнате, пробурчала:

 

- Спи уже. Завтра будем смотреть, что к чему. Утро вечера мудренее.

 

(Продолжение следует)