Почему не люблю я родную страну?..
Я опять ощущаю себя виноватым,
теребит во мне совесть больную струну,
но признаться хочу без стыда и бравады,
что, увы, не люблю я родную страну. Может, в этом какой-то пробел воспитанья
или гнилостный дух либеральных идей,
недостаток с рожденья грудного питанья,
чтоб впитать с молоком страсть к Отчизне своей. Может, в этом симптомы душевной болезни
или, может, я вправду моральный урод,
ведь я рос, всюду слыша про Родину песни,
про величье державы, сплотившей народ. Я ж её не люблю и считаю: не должен
(разве можно быть должным что-либо любить?),
но живу здесь всю жизнь, не тревожа таможен,
и, хоть выезд возможен, нет планов убыть. Что такое страна? — Территория суши
под контролем и крышей держащих здесь власть,
и все те, кого случай во всём вездесущий
угораздил родиться тут, жить и пропасть. Власть веками стремилась раздвинуть границы,
прибирая чужие богатства к рукам,
чтоб величие трона и роскошь столицы
прирастали на зависть друзьям и врагам. Вся история в прошлом — придворные дрязги
и бесчисленных войн бесконечный черёд,
пораженья, победы и гордые сказки
про героев войны и великий народ. Все цари воевали во славу державы,
полководцы себя прославляли в боях,
и у армии в целом есть повод для славы,
но бесславен, кто сгинул в далёких краях. Из-за планов державных и властных амбиций
посылали на смертную бойню людей,
чья вина только в том, что сдалось им родиться
там, где жизнь стоит меньше имперских идей. И родные кому-то соседние страны
становились окрестностью алчной страны,
оставляя в душе у захваченных раны,
наделяя захватчиков мерой вины. А когда в результате разборок во власти
из-за тех же амбиций наместных властей
распадалась страна на отдельные части,
разве кто-нибудь спрашивал мненье людей? А раз так, чем же я для себя обосную
справедливость сложившихся ныне границ,
и какую страну мне считать за родную,
если много в истории грязных страниц? Принимать ли за Родину то, что осталось
от Империи рухнувшей тем, кто в ней жил:
у кого-то побольше, кому-то лишь малость, —
случай знать не желает, кто что заслужил? Ну а если, потом вдруг опять распадётся
та страна, где распад я застал в прошлый раз,
неужели мне снова гордиться придётся
новой родиной также, как этой сейчас? Да и как же гордиться местами, где не был,
тем, что с роду не видел, что в жизни не знал?
Не моя там земля, не знакомо мне небо.
География это, но я её сдал. Нет, не родина мне этот контур на карте,
очертивший иных представлений провал.
Даже город, сравнимый с мишенями в дартсе,
мне знаком лишь местами, в которых бывал. Нет, увольте, пусть Родиной будет то место,
где родился и вырос, где жил и живу:
дом и улица, город, где всё мне известно, —
те места, где по жизни бывал наяву. Я мужчина и, значит, любить должен женщин.
И не скрою, что женщин вообще я люблю.
Но женат на одной, той, с которой повенчан,
только та мне родная, с которой я сплю.
теребит во мне совесть больную струну,
но признаться хочу без стыда и бравады,
что, увы, не люблю я родную страну. Может, в этом какой-то пробел воспитанья
или гнилостный дух либеральных идей,
недостаток с рожденья грудного питанья,
чтоб впитать с молоком страсть к Отчизне своей. Может, в этом симптомы душевной болезни
или, может, я вправду моральный урод,
ведь я рос, всюду слыша про Родину песни,
про величье державы, сплотившей народ. Я ж её не люблю и считаю: не должен
(разве можно быть должным что-либо любить?),
но живу здесь всю жизнь, не тревожа таможен,
и, хоть выезд возможен, нет планов убыть. Что такое страна? — Территория суши
под контролем и крышей держащих здесь власть,
и все те, кого случай во всём вездесущий
угораздил родиться тут, жить и пропасть. Власть веками стремилась раздвинуть границы,
прибирая чужие богатства к рукам,
чтоб величие трона и роскошь столицы
прирастали на зависть друзьям и врагам. Вся история в прошлом — придворные дрязги
и бесчисленных войн бесконечный черёд,
пораженья, победы и гордые сказки
про героев войны и великий народ. Все цари воевали во славу державы,
полководцы себя прославляли в боях,
и у армии в целом есть повод для славы,
но бесславен, кто сгинул в далёких краях. Из-за планов державных и властных амбиций
посылали на смертную бойню людей,
чья вина только в том, что сдалось им родиться
там, где жизнь стоит меньше имперских идей. И родные кому-то соседние страны
становились окрестностью алчной страны,
оставляя в душе у захваченных раны,
наделяя захватчиков мерой вины. А когда в результате разборок во власти
из-за тех же амбиций наместных властей
распадалась страна на отдельные части,
разве кто-нибудь спрашивал мненье людей? А раз так, чем же я для себя обосную
справедливость сложившихся ныне границ,
и какую страну мне считать за родную,
если много в истории грязных страниц? Принимать ли за Родину то, что осталось
от Империи рухнувшей тем, кто в ней жил:
у кого-то побольше, кому-то лишь малость, —
случай знать не желает, кто что заслужил? Ну а если, потом вдруг опять распадётся
та страна, где распад я застал в прошлый раз,
неужели мне снова гордиться придётся
новой родиной также, как этой сейчас? Да и как же гордиться местами, где не был,
тем, что с роду не видел, что в жизни не знал?
Не моя там земля, не знакомо мне небо.
География это, но я её сдал. Нет, не родина мне этот контур на карте,
очертивший иных представлений провал.
Даже город, сравнимый с мишенями в дартсе,
мне знаком лишь местами, в которых бывал. Нет, увольте, пусть Родиной будет то место,
где родился и вырос, где жил и живу:
дом и улица, город, где всё мне известно, —
те места, где по жизни бывал наяву. Я мужчина и, значит, любить должен женщин.
И не скрою, что женщин вообще я люблю.
Но женат на одной, той, с которой повенчан,
только та мне родная, с которой я сплю.
