Мой прадедушка Хуршуд-бек

Он был прямым, был честным и упрямым,

И не прощал насилье никогда,

Был предисловьем мужественной драмы,-

В эпоху жил по имени Беда…

Назвал собак он именами беков,

Зло накликая на свою судьбу,

Он, дикий сам, лишь верил Человеку,

Не был подобным трусу и рабу…

Герой, замерзший в водах Междуречья,

Он дал пример армянам – меч держать,

И в песнях славных прадед мой отмечен:

Погиб, не сдался, чтоб преданьем стать…

 

 

Помню, как в начале семидесятых годов мы с отцом поехали на рыбалку в Амасийский район. Там, в живописном первобытном ущелье, созданном будто древними гигантами, протекала река Ахурян, где водилась очень вкусная рыба: речная форель (в народном говоре – аллабалах – рыба Аллаха), которая по вкусу котировалась выше севанской форели, капут (голубая рыба), мурзи (усач). Отец всю жизнь был неугомонным рыбаком, он даже зимой поднимался на гору Арагац, чтоб на высоте четырех тысяч метров попробовать свою удачу.

На рыбалку мы всегда выезжали ранним утром. В автобусе, как всегда, было полно народу, а рядом с отцом сидел неугомонный старик под 80 лет, который говорил громко на приятном для нас мушском диалекте. В провинции Тарон, куда входили Мушская долина и горы Сасуна, жили наши предки, эта земля, находившаяся в Армянском междуречье, была тысячи лет населена армянами, здесь родился создатель армянской азбуки Месроп Маштоц, первый армянский историограф Моисей Хоренский (Хоренаци), на этой земле находилась усыпальница армянских царей из династии Арташесидов и Аршакуни.

Я дал дедушке место, как и принято было у нас в Ленинакане, где ни один молодой человек не имел права сидеть в присутствии стариков. Дорога была неблизкая, почти 40 километров, и я с нетерпением ждал, когда же водитель сядет за баранку. Отец поддержал разговор старца не на литературном, а именно на мушском, что старику весьма понравилось, и он спросил у отца:

– Лао*, я вижу ты из мушских армян, откуда родом твой отец? – и старик серьезно и с достоинством коснулся своих обвислых седых усов, он чем-то напоминал Вильяма Сарояна, такие же пронзительные грустные глаза и напряженный взгляд.

– Из деревни Аргаванк Мушской долины, – ответил отец.

Старик призадумался и задал следующий вопрос:

– А мать?

– Из деревни Харс той же Мушской долины, на берегу реки Мурад.

Следующий вопрос старика был молниеносным:

– А как звали ее отца?

– Хуршуд-бек.

После слов отца старик явно растерялся, покраснел, засуетился, внезапно начал снимать обувь с правой ноги, а потом и толстый шерстяной носок. Со стороны казалось, будто он свихнулся. Но дело было в другом. Два средних пальца правой ноги были изуродованы и как бы слиплись друг с другом. А старичок меж тем повернулся к отцу и громко сказал:

– Лао, видишь эти два пальца на моей ноге. Это след копыта коня твоего деда. Было мне в ту пору одиннадцать лет, когда твой дед приехал в гости к сестре, моей матери, я стоял у порога дома и кривлялся, что не понравилось Хуршуд-беку, и он, рассвирепев, тут же двинул на меня коня, а потом целую неделю возил меня по лекарям и врачам. Но я рад, что хоть какая-то память осталась от дяди, – и старик, прижавшись к груди отца, горько за-плакал.

В этот день нам было не до рыбалки. Через час мы приехали в райцентр, сопроводили старика до дома, где он тут же приказал накрыть большой стол, вызвал всех своих четверых детей и радостно им сообщил, что нашел своего племянника, внука своего дяди Хуршуд-бека. Новые родственники нас приняли с восторгом, а через день отец снова поехал в Амасию, забрав с собой дядю и двоюродного брата Асатура. Но мне бы хотелось рассказать историю своего прадеда Хуршуд-бека, который жил достойно и умер, как умирали древние армянские герои в самом начале 20 столетия, в 1911 году.

Хуршуд-бек был богатым человеком, он имел довольно большой участок земли на берегу реки Мурад, притока Евфрата, и целый день на своем коне он разъезжал по своим землям, решал спорные вопросы с соседями. Был он вспыльчивым по натуре, но справедливым человеком, имел 300 слуг, которые обожали своего господина за честность и готовы были за него сложить свои головы.

Когда после европейского Берлинского конгресса турецкое правительство начало насаждать на армянских землях курдских беков, это не понравилось Хуршуд-беку, и он при каждом удобном случае говорил, что не случайно турки посадили курдских разбойников на армянскую шею, если их не выгнать с исконных армянских земель, они в дальнейшем вырежут весь народ Муша.

На земле Тарона осел курдский аширет (племя) Шеко. Во главе этого огромного племени стояли семь братьев, которые пользовались дурной славой, занимались грабежами, убийствами, изнасилованием. Это было на руку правительству султана Абдул-Гамида, турки боялись армянского освободительного движения, и уже тогда подготавливали планомерное уничтожение исконного армянского населения Западной Армении. В Тароне появились первые фидаины, гайдуки Арабо, Сероб-паша, Геворг Чауш, Кери, своими бесстрашием и героизмом наводившие ужас не только на турок, но и курдов, которые старались сохранять с ними нейтралитет.

Был близок с фидаинами и Хуршуд-бек, он не только помогал им оружием и пропитанием, не только месяцами прятал зимой у себя фидаинов своего названного брата Геворга Чауша, но и вооружал своих слуг, хорошо зная зверские повадки курдов. Но когда старший из семи курдских братьев-беков, умыкнул крестницу и любимицу Хуршуд-бека, мушскую красавицу Гюлизар, армяне при поддержке Хуршуд-бека обратились к самому турецкому султану.

Суд происходил в самом Константинополе. Когда султан Абдул-Гамид II вошел в помещение, где происходил суд, все встали с мест, кроме красавицы Гюлизар. Привели в кандалах арестованного Муса-бека, и тогда Гюлизар не только встала с места, но низко наклонила голову перед убийцей и насильником. Султан был взбешен и спросил у армянки: «Ты что, не отличаешь великого султана от курдского разбойника? Я хозяин этой земли, а не Муса-бек?» Гюлизар мужественно ответила султану; «В этой стране не разберешь, кто разбойник, а кто султан. Я поклонилась тому, кого считала вершителем судьбы. Он умыкнул меня и изнасиловал. Я и посчитала его своим хозяином». Султан простил Гюлизар, а один из молодых армян-патриотов из дашнаков встал на колени перед мужественной девушкой и предложил ей руку и сердце. Племянница Гюлизар – Гехецик Хлхатян – живет в Гюмри. Она долгие годы работала помощником первого секретаря Ленинаканского горкома.

Что интересно, Муса-бека через три месяца выпустили из турецкой тюрьмы по ходатайству турецкого султана, несмотря на протесты армян.

После этих событий разгневанный Хуршуд-бек назвал семерых своих псов именами семи курдских беков и нарочно целый день, находясь в поле или на винограднике, громко окликал их: «Иди ко мне, Хасан-бек! Брысь, Муса-бек!»

Весть об этом, конечно, вскоре дошла и до курдского племени Шеко. Мстительные и кровожадные по натуре братья-беки решили отомстить своему обидчику, ведь был к тому же благоприятный момент: не было в живых друзей Хуршуд-бека – Арабо и Геворга Чауша, которые в любой момент могли прийти на помощь и которых братья боялись как огня.

Ночью курды напали всем аширетом на поместье Хуршуд-бека. Беки дали приказ взять Хуршуд-бека живым. В битве были убиты все слуги бека, но он все же сумел накинуть аркан на одного из братьев и задушить его. Было холодно, конец ноября. Хуршуд-бек, уже израненный, вырвался из окружения и вместе с конем углубился в воды реки Мурад. Ни один курд не решился последовать за ним. Хуршуд-бек замерз в ледяной воде, но не сдался курдам.

Три года назад сестра моя, побывав в Лондоне, где живет моя племянница, узнала, что ливанские армяне, переселившиеся в Англию, сохранили две песни, посвященные воину, герою и патриоту Хуршуд-беку. А многие мушские армяне носят и сейчас уже довольно известную фамилию Хуршудян, как память о бесстрашном борце против тирании.

Ара ГЕВОРКЯН

 

_________________________________________________________________

*Обращение друг к другу при разговоре западных мушских (таронских) армян.