ДИАГНОЗ - ЖИЗНЬ!

Софи должна была вернуться через три дня. Рональд и радовался этому, и мучился одновременно. После бурного разговора с Гомесом и последующих пьяных откровений с Вотсаппом он сумел отыскать себя на этой нескончаемой и, прямо скажем, загадочной и немного странноватой Планете и в её окрестностях. Более того, он имел полное право гордиться тем, что не только нашёл себя, но и собрал по кусочкам, буквально по хромосомам и отнёс в ванную. Второе (третье и далее везде), чем он мог погордиться, было то, что он не налил воду в ванну и не лёг туда, и не закрыл налившиеся кровью глаза, затаившиеся в отёкших набрякших веках и слипшихся от гноя ресницах. А ещё он подавил порыв сделать это осознанно. Гомес, хоть и был под мухой, собственно, как и всегда, но вправил ему мозги основательно.

Рональду Адамсу было тридцать шесть лет от роду. Двенадцать из них он был довольно скучно женат на Софи, но относился к ней в целом неплохо, охотно признавая за ней её немногочисленные достоинства и стараясь не замечать недостатков. Однако главным достоинством и главным же недостатком Рональд считал заботливость своей благоверной по отношению к нему. Оборотной стороной этой добродетели стало то, что проявлялась она иногда в непотребном количестве и не к месту, заставляя Рональда страшно беситься.

Однако именно сейчас жена, которая временами становилась действительно надоедлива, была ему жизненно необходима. Особенно после Рокси и компании. До главного у них не дошло - его стошнило, едва он увидел дрябловатый белый живот Рокси и с близкого расстояния неосторожно втянул в свои чувствительные ноздри запах дешёвых духов и немытого тела в одном флаконе.

Сейчас он хотел завалиться в чём мать родила на хрустящее бельё, немного прибамбахнутое от собственной чистоты, прижаться к пухленькому нежному телу жены (к боку или к спине - это уж как пойдёт), обхватить её руками, как в молодости, свернуться калачиком и заскулить, в дальнейшем всё более распаляясь и временами переходя на вой. Однако делать этого при живой жене, разумеется, было нельзя. Поэтому он и мучился - ему хотелось этого до судорог, а без жены рядом почему-то не вылось. Но так как назвать Рона садистом не смог бы даже Вотсапп, то было понятно, что отсутствию Софи надо было радоваться - он ни в коем случае не хотел ни в коей мере напугать пусть нелюбимую, но всё же не совсем чужую для него женщину.

Голодный Вотсапп планомерно уработал когтями все доступные ему обои - сытым этот котяра обычно дрых как убитый сурок. Однако Рональду всё-таки удалось принять душ и заснуть, так что еда ближайшее время хвостатому не светила.

Рональд спал и видел во сне Лорин. Его первая школьная любовь, высокая, спортивная, не вульгарно, а до мелочей продуманно соблазнительно оголённая порой даже на уроках, с длинными роскошными волосами, огненно рыжая, порывистая, действительно очень похожая на пламя. Сейчас он видел её в белых шортах и бледно-сиреневой маечке на тонких бретельках - он мог вспомнить даже выпуклые родинки на её правом плече и ещё одну, тоже справа, на спине, там, чуть правее бретелечки, возле подмышки.

Однако вернуть всё это обратно в свою жизнь было нельзя никак - брутальный мачо Бутч Хэнкс, лучший нападающий школьной футбольной команды, вот уже три года сидел за убийство Лорин в пьяном виде. А ведь именно его выбрала из всех возможных претендентов одна из первых красавиц школы. Рональд воочию видел неестественно вывернутую, враз переставшую быть безупречной по форме шею молодой женщины, бездонные голубые глаза, в которых навек застыли пополам удивление и испуг, стекающую из уголка рта струйку рубинового цвета крови... и волосы, волосы. Волосы всё того же цвета огня, только теперь уже крашеные. А ещё безвкусное, но зато откровенное синее платье.

Это случилось на встрече выпускников школы на пятнацать лет со дня её окончания. Бутч, спортивная карьера которого не сложилась, быстро напился и захотел узнать, почему это Рой Джекинс так часто поглядывает на его благоверную. Когда Бутч решил прояснить ситуацию при помощи кулаков, Лорин, как и раньше, порывисто бросилась разнимать и тут же отлетела, отброшенная страшным ударом, со всего размаху приложившись головой о деревянный столб, который подпирал навес. Так всё и кончилось.

Сон внезапно переменился. Лорин исчезла, превратившись в некое подобие Софи. Вернее, тело было почти как у Софи, но странным образом одежда Лорин прекрасно сидела на слегка расплывшихся формах, и расклешённые брюки ловко обтягивали короткие кривоватые ноги, что вряд ли могло случиться в реальности. И невнятного цвета волосы вдруг облекли голову красивым облачком. Рон с трудом понял, что жена просто-напросто сделала причёску в том салоне, где работала Ширли - настоящая мастерица стрижки и укладки, знающая цену своему таланту и желающая много зарабатывать. Он хотел попенять жене за мотовство, хоть и признавал преимущество её нового облика.

И тут Рональд замер, потому что к Софи качающейся походкой подошёл Бутч - пока ещё не тот лысый обрюзгший любитель пива, а молодой и сильный - как в школе. Рон откуда-то знал, что сейчас произойдёт, и он всей душой не хотел этого. Видеть Софи на месте Лорин было выше его сил. Он задёргал ногами, закричал и проснулся.

... Ковёр на полу был мягким, но невкусным, как и слёзы из глаз Рона, которые обильно оросили его. Простыня крепко держала его за шею, а правый бок нещадно болел - как выяснилось, под ним прятался флакончик духов Софи, закаченный туда Вотсаппом.

Духи он подарил Софи на день рождения в прошлом году - и просил расходовать экономно. Денег не было ни на что - куда они уходили, на что тратились - никто из супругов понять так и не смог, хотя оба честно пытались анализировать траты на протяжении десяти лет. Духи были дорогими - нет, нет! - безумно дорогими! Зато как светилось личико Софи, как радостно блестели её глазищи - Рональд уже и не помнил о том, что глаза жены бывают такими огромными и красивыми. И что так крепко и одновременно нежно она умеет обхватывать своиии маленькими пухлыми ручками его уже давно не идеальный торс. А ведь и в школе, и в колледже он был далеко не последним силачом.

Рональд перевёл дыхание, сбитое простынёй - те, что на резинке, были дороже раза в полтора - и открыл маленький флакончик, выполненный в форме сердечка. Он понюхал пробку, вдохнул запах, напоминавший ему о Софи и вспомнил о приговоре, который вынесли ему... Вчера? Днём раньше? Да какая разница! Рак - он и есть рак.

Рак... А ведь он никогда не ел того, что по-русски называется тем же словом, а вот означает совсем другое, никоим образом не жестокую болезнь, сразившую его, Рона Адамса, на пике... Чёрт возьми, на пике ЧЕГО?!!

Скучной жизни в средней престижности районе Чикаго - в совсем плохом жить не хочется, в шикарном дико дорого? Скучного брака - тот же русский, который рассказал ему о двух значениях слова "рак", приехавший в Америку за немеряным богатством и ставший всего лишь официантом, частенько говорил загадочную для него до поры фразу "Хорошую вещь браком не назовут"? Работы, якобы сулящей огромные деньги, но съедающей нечто гораздо более важное? То, что несоизмеримо важнее?

Рон сидел на полу, вертел в руках машинально закрытый им флакончик, а мысли роем деловитых пчёл жужжали у него в голове. Итак, полгода - и всё. Небытие. А на самом деле не полгода, а меньше - где-то с месяц или два он будет агонизировать на больничной койке, утыканный трубочками, прикованный к аппаратам! А ведь сколько всего неизведанного вокруг! Те же морепродукты - как ему нравилось нежное мясо лангуст, которых он попробовал один раз! Как просыпался, когда ему снилось, что он пьёт... нет, не виски с колой.

Смузи. "Тропикал гифт". Или "Тропикал драйв". Манго, папайя и что-то ещё. Ананас! Да-да, ананас! Чуть маслянистый вкус манго, смешанный с его жгучей кислинкой!

Рональд встал, вернул на место пузырёк и прошёл в кухню, где стояли мисочки Вотсаппа - для корма и для воды соответственно. Ему пришлось смахнуть слёзы, когда пушистый ком закрутился у его ног. И странным образом Рональд уже не чувствовал той изнуряющей душевной боли, из-за которой он пил с Гомесом, Пабло, Анитой и Рокси. И Гомес, пьяноватый патлатый Гомес, который так смешно крутился, пытаясь собрать им же самим рассыпанные деньги, которые, как живые, словно дразнили его, вдруг помрачнел, подобрался и сказал ему, Рону, положив ему свою давно не мытую руку на худое плечо: "Держись, парень! Слышишь меня? Держись! Что значит "полгода"? Эти полгода тебе надо прожить так, чтобы чертям в аду стало жарко!" Правда, после этого пришли Анита и Рокси...

Он не почувствовал, как уходила боль. Он просто покормил Вотсаппа, принял душ и оделся. Причём оделся не так, как одевался всё это время. Он и сам не заметил, как надел шорты, которые предварительно долго искал - они валялись где-то в глубине - и белую рубашку клерка, совершенно необходимую на работе, хоть и безобразно дорогую. Жгучим жалом кольнула мысль о том, что заветная поездка на море так и не состоялась - Шерман попал в аварию и, кроме Рона, некому было его заменить. Премию, правда, он так потом и не дождался... Шорты они тогда успели купить, но всё остальное, что нужно для отдыха, так и не появилось в их доме. Даже купальник для Софи не купили... Зато как она радовалась, что они сэкономили деньги!

Деньги... Господи, на что же они их потратили?

Рубашку пришлось заправить в шорты - вожделенное им "поло" имеет несколько другой покрой. Зато он закатал рукава - не подвернул, как делал раньше, а именно закатал, очень жалея, что в доме нет рубашек с короткими рукавами. Ну ничего, он их купит - разных. Вот только деньги... Где он возьмёт деньги?

Решение пришло внезапно. Что он теряет? Ну действительно, что? Не примут в издательство его студенческие рассказы, написанные тогда ещё шариковой ручкой, - значит, не примут. Как не принял их мистер Фоллинг - его преподаватель, которому он, потея и заикаясь, краснея и дрожа, как осиновый лист, протянул один из них. На следующий день Рональд получил обратно эти свои листочки, разорванные пополам, а потом ещё пополам - мистер Фоллинг, чьи обширные телеса тряслись в тот момент от хохота, оценил его старания именно так.

Этого преподавателя давным-давно уже нет. Инсульт. А вот то, что мистер Аарон Фоллинг оставил после себя, не давало и не даёт распрямиться ему, Рону Адамсу, целых шестнадцать лет спустя после того разговора. И ведь произведений много, больше сотни, и Софи неоднократно порывалась отнести их в издательство, но тогда он стоял насмерть. А теперь? Что ему терять?

Некоторые рассказы почти не правили, какие-то из них пришлось переделать - в частности, перевести события в нынешнее время, но странно одетый мужчина по имени Сесил Хорт покинул издательство не осмеянным, но окрылённым. Вернувшаяся Софи услышала от мужа радостную весть - через неделю её благоверный получит гонорар - небольшой, однако на духи и на салон Ширли этих денег будет вполне достаточно. А ещё через два месяца помолодевшая чета Адамсов должна была улетать в одно приятное местечко, где светило солнце и где подавали смузи под названием "Тропикал драйв". Или "Тропикал гифт".

Звонок на мобильный раздался в тот момент, когда начинающий беллетрист по имени Сесил Хорт подписывал договор на создание нового романа, волшебным образом или, вернее, талантом мастера сочетавшего в себе жгучий, как перец, юмор и увлекательный детективный сюжет. Через два часа Рон Адамс предстал перед своим врачом.

- Та медсестра уволена, - суетливо говорил сухощавый док, по мнению Рона, чем-то неуловимо похожий на Ленивца из бородатого мультика про зверей, собирающихся на юг. - Но я не понимаю, как можно было перепутать!!! Вас ведь зовут Рональд Адамс, верно? А этого несчастного - Юджин Стаховски!!!

Доктор хотел добавить к своему бурному монологу фразу "Что общего между этими именами?", но внезапно замолчал, поняв, что помимо его желания оказалась раскрытой врачебная тайна.

- Этому бедолаге, скорее всего, помочь уже нельзя, - тараторил во время пути док по фамилии Бёрджес. - Ведь он почти два месяца совершенно не лечился! Однако шанс есть всегда! И если бы только этот Стаховски не переехал! Но он, как назло, перебрался в другой штат! Ну вот не сиделось ему в Чикаго!

Рон и верил, и не верил словам дока Бёрджеса. Но он был обязан - вот здесь, а не в конторе, действительно был обязан! - изображать перед нарядной, заметно похорошевшей и ставшей такой светлой, живой, любящей и любимой Софи несгибаемого Муция Сцеволу. И только иногда он позволял своему кадыку вспомнить о том, что Рон Адамс тоже человек, а не полубог.

... Возле небольшого, но очень уютного домика, внешний вид которого не оставлял сомнений в том, что хозяева относятся к нему очень трепетно, Рональд увидел высокого худощавого мужчину, который, раздевшись до пояса, с видимым удовольствием обрабатывал землю под цветы. Возраст мужчины подходил под описание - Юджину Стаховски было пятьдесят два года, - но загорелое мускулистое тело и волевое приятное лицо никак не вязались со страшным диагнозом. Может быть, это брат Стаховски?

- Рак? - переспросил дочерна загорелый светловолосый мужчина. - Вы знаете, ведь этот мой диагноз не подтвердился. А я, дурак, изводил себя всё это время, и чуть не сошёл раньше времени в могилу по собственной воле. Нэнси настояла, чтобы я проверился ещё несколько раз - никаких следов! И я понял, что как будто воскрес или родился заново. Бросил Чикаго, занялся садоводством - тем, чем действительно хотелось - и купил этот дом. Тут я и встретил Нэнси. - Мужчина нежно улыбнулся, обнажая не идеальные по форме, но даже на вид очень крепкие зубы. - Мою Нэнси...

Они прошли на террасу. Неподалёку от неё дремал достаточно зрелого возраста сенбернар, обнимая огромными мощными лапами тоже мирно спящую толстую серую кошку с какими-то переломанными на вид ушами.

- Шотландская вислоухая, - Стаховски перехватил удивлённый взгляд Рона. - Уши такие от природы. Зовут Марта. Мы её котёнком из ветклиники притащили - заводчики усыпить принесли. Некондиция.

- Только Бруно и подпускает к себе, - продолжал Стаховски, накрывая на стол. - Всех остальных животных она презирает и старается выжить от нас - и кошек, и собак, и лисиц, и енотов. С характером дамочка. Я в Чикаго и не знал, что животные - это так здорово. Жена их обожает. Не та, что ушла, узнав про диагноз. Вторая. Нэнси. Да вот она.

С фотографии сияла светлой улыбкой женщина. Возможно, никакой награды за конкурс красоты она бы не получила - круглое ненакрашенное лицо, маленький носик-пуговичка, почти незаметные ресницы и брови, полноватая кряжистая фигурка... Но с веснушчатого лица задорно и ласково смеялись карие глаза, в которых озорно поблёскивали золотистые искорки.

- Ведём себя иногда, как дети, - ласково усмехнулся несостоявшийся пациент. - А всё она. Мне бы такое в голову не пришло. Один раз она спряталась за дверью гаража - хотела неожиданно выскочить и обнять меня. Выдал её шорох полиэтилена, в который я обернул покрышки. Всё-таки в разведку ей пока рановато. Ну кто поверит, что эта вечно юная красавица преподаёт мёртвые языки и что ей сорок пять лет?

- Я бы дал ей пятнадцать, - добавил он. - Да не хочу сидеть за растление несовершеннолетней. Нэнси! Вернулась, милая? - Он встал и шагнул по направлению к бойко семенящей по дорожке женщине с фотографии. В жизни она была ещё лучше. А Рон подумал, что ведь не зря же была придумана электронная почта, к тому же Вотсаппу, наверное, тяжело находиться всё время в четырёх стенах...

9 августа 2018 года