Я спросил бы у неба...

Всё укрылось в лесу или в ливне,

Что лесные поляны лучат.

Я спросил бы у неба: "Скажи мне,

Как же быть -- враг мой точит булат."

 

Но я помню, что небо молчало.

...Только я ничего не прошу.

В эле солнечном листья качались,

До сих пор лугом летним дышу.

 

Как приятель, меня утешая,

Исцеляя земли тихий кров,

Ветер ходит кругом, посылая

Легкокрылых своих мотыльков.

 

Никому доброты не хватало.

Удивлён был июль: я живой.

Льёт берёзовый сок, запоздалый

Льёт на раны настой спиртовой.

 

В чистом золоте трав боль так рьяно,

Как волчица, мне в душу впилась.

Я кривился, как будто бы пьяный,

Но точить меня вновь принялась.

 

В леденеющем горле став комом,

Моей крови вкусила сполна.

Я о смерти молил её, помню,

Но не знала пощады она.

 

Пролетят эти дни, словно небыль.

И в счастливой зарнице, другой,

Сын помчится по свежему снегу,

Вновь с мечтою своей, молодой.

 

Будет былью нежданная сказка,

И свирелью пастушьей снега

Петь над полем, катиться салазки

В те укрытые нежно луга.

 

...Оттого и молчу я сегодня,

И давно ничего не прошу.

Лишь "да сбудется воля Господня"

Носит ветер, и я с ним дышу.

 

И не нужно зелёных косынок

Трав косых, и отчаянных ив.

Лишь улыбкою тёплою сына

Я живу, потому ещё жив.

 

И укрылось всё в солнечном ливне,

Что лесные поляны лучат.

...Я спросил бы у неба: "Скажи мне,

Как же быть -- враг мой точит булат."