Обида Генсека
Под бюстом у стены могила,
Но нет, увы, у Ильича мобилы,
Чтоб высказать претензии, обиды,
Прах ворошат клопы и гниды.
Вдруг оказалось, что рекорд побитый
Его правления, долголетия,
Что завершилось смертью.
И со второго потеснили места
А на какое? Тайна, неизвестно,
Ведь на Олимпе очень тесно.
Энергии набрался Леонид,
Открыл глаза и четко говорит:
— Поверьте, дурака я не валяю,
С небес за всеми наблюдаю.
В избытке время, вспоминаю:
Дождался от потомков я «наград»,
Завистники, хулители клеймят:
Социализм, мол, не построил,
Привел страну великую к застою.
Никита-кукурузник, свинопас
Не удержал в руках корявых власть.
Тогда я стал вождем, генсеком
И правил 18 лет с успехом.
Налогами я граждан не душил,
Народ при мне не выживал, а жил.
Бензин и газ копейки стоил.
До слез мне жаль то время золотое.
Дабы не стать вассалом под врагами,
Союзниками усердно помогали,
А ныне янки хороводят нами.
На добрые дела я был не жадный
А жуликов, воров хватал за жабры.
И не стонал, «что денег нет»,
Ведь не пилили, как дрова, бюджет.
Блюли закон и справедливость.
Куда теперь все это покатилось?
Пришла, как саранча, орда Мамая,
Людей свободы, благ лишая.
И то, что создал трудовой народ,
Акулья стая до сих пор гребет.
Берут теперь по чину, не по чину
И дамы и солидные мужчины.
Считают, что положены презенты
Министру, депутату, президенту
И, даже самой мелкой сошке
Дают на лапу золотые брошки.
Не скрою, тоже получал подарки,
Но отдавал рабочим и дояркам.
На ордена, медали не скупился,
А ныне, кто в «героях» объявился?
Не пахарь, сталевар или ученый,
А бюрократ, коррупцией сплоченный.
И казнокрад — лукавый олигарх.
Ударил по стране, сей бумеранг.
Хотя Генсек, увы, не прокурор,
В тюрьме сидеть обязан каждый вор.
А он сидит у пахаря на шее,
Рук не мозоля, круто богатеет.
И для России это боль и драма,
Работает повсюду «пилорама»,
Идет распил и яростно и рьяно.
Так повелось, на грандиозных стройках,
Финансы распыляют очень бойко
С дорог, мостов и стадионов,
Плывут с баблом не тачки, а вагоны
В далекие и тайные оффшоры.
Вампиры расплодились, упыри.
Где русский дух, его богатыри?!
Я абсолютной власти не имел,
Дышал в затылок грозный КГБ.
Контора для глубокого бурения,
Защита от диктаторских стремлений.
А ныне президент м царь, и бог.
Какой народу от кумира прок?
Россией, властью обладая всей,
Он устроил для своих друзей.
Их кланы сказочно обогащая,
Отечества ресурсы истощает.
Повсюду из России тянут трубы,
А это «бизнес» примитивно-грубый.
Сырую нефть и сотни лет назад,
Гоняли лихо и вперед, и в зад.
А где продукция из газа, нефти,
За «эффективность» кто ответит?
Нет современных технологий,
Мозгами иль талантами убоги.
А люди пребывают в черном теле,
В стране богатой скопом обеднели.
Наверное, орда рулит Россией,
Печальная тревожит перспектива.
Меня до самой смерти, не сместили,
А искренне любили и ценили.
Но дольше всех, великий, Сталин
Страной Советом твердо правил,
Был настоящий вождь из стали.
Немало козней, стрессов испытал.
При жизни монументом стал.
Поэтому врагов он не щадил
И табаком, как паровоз, дымил.
Соратники, как зайцы, трепетали,
Когда них взирал товарищ Сталин.
Был в френче, в старых башмаках,
По сути, не барыга, а батрак.
Дворцы и яхты не прельщали
И не копил в оффшорах капиталы.
Я в этом на Иосифа похож,
Не потянул с казны ни грош.
Хотя его в наградах превзошел,
Но по заслугам, значит, хорошо
Народ дела достойно оценил,
Не поскупился, щедро наградил.
Я в маршальском мундире
Остался настоящим командиром.
Хрущев его боялся, даже мертвым,
Из мавзолея вынес, будто черта.
Возможно, место для себя готовил,
Чтоб почивать в тандеме с Вовой
Ульяновым, который Ленин,
Владел умами сотен поколений,
Россию мощно поднял на дыбы,
Война, разруха и гробы, гробы.
Те годы революции — не мед,
Был истошен трагедией народ.
Затем пришел грузин Иосиф
И тоже миллионы в топку бросил.
И лишь при мне Союз окреп,
Народ имел и зрелища, и хлеб.
Хватало всем и денег, и работы,
А нынче уйма нищих, безработных.
Бродяг, пьянчуг и тунеядцев
Хватали всех решительно за яйца.
Почетен был полезный труд,
Теперь барыги под себя гребут
И спекулянтов развелось без счета,
Аферами подменена работа.
Когда у граждан постоянно кризис,
Жулье на этом строит мутный бизнес,
Гробокопатели неблагодарны,
Считают, что рулил бездарно.
Да, утомлял, порой, склероз, маразм,
Лечился я «Зубровку» не раз,
Не накопил ни злата, ни богатств.
Но в годы, в благостный застой,
Не бедствовал народ простой.
Доступны были колбаса и водка
Не заливали люди в глотки
«Боярышник» и прочую отраву.
Обидно мне за родину-державу.
А нынче, даже вшивый губернатор
Гребет валюту, будто экскаватор.
Или армейский, боевой бульдозер
И за рубеж в дворцы бабло увозит.
После меня генсеки тоже были,
Слабы, не удержали власть, дебилы,
Великую державу развалили.
Андропов смог, но не хватило жизни,
И по Союзу и печаль, и тризна.
А Борька с Мишею неправы оба.
Их счастье, что почил наш Коба*.
Под трибунал, пустил бы их в расход!
За смуту, за коррупцию и сброд.
Борис считая, что он умом велик,
Закладывал всегда за воротник
И эта страсть свела его в могилу,
Чекисту уступил он власти силу.
ЧК не допускал Иосиф к власти,
Знал, мастера они по тайной части.
Диверсии, вербовка и шантаж,
Любой готовы выполнить приказ.
Чекисты, кэгэбисты своенравны,
Мерещатся везде враги державы.
Чтобы карьеры, почестей добиться,
В «ежовых» остаются рукавицах.
Он отдавал их часто на заклание
Не пустовало на Лубянке здание.
Туда опричник новый приходил
И действовал, как хитрый крокодил.
Андропова держал я под надзором,
А МВД считал своей опорой,
Само собою, армию и флот.
Не скрою, что любил меня народ.
Без отдыха работал, что есть силы
До самой у Кремля простой могилы.
Не заслужил, наверно, мавзолея,
Чтобы под боком находился Ленин.
А впрочем, об исходе не жалею.
Мне остается скромностью гордиться,
А мог бы возвести себе гробницу.
Не хуже, краше, чем у китайца Мао,
Ведь у меня трудов, ума немало.
И статью вышел и приличным ростом,
Достоин пирамиды я Хеопса.
Отговорил наш теоретик Суслов,
И повернул процесс в другое русло.
Зато за атеизм наказан богом,
Жить собирался долго-долго.
Да, мне достался скромный постамент,
А должен быть из бронзы монумент.
Огромный, величавый исполин
По всей стране могучей не один
Из мрамора, гранита или стали,
Такие, как повсюду, Сталин ставил.
И в память обозначить надо город,
Не валенок, четырежды герой я.
Встал вровень с маршалом Победы,
Но поскупились клерки-дармоеды,
Сидевшие тогда, как пни, в ЦК,
Будь жив, намял бы им бока.
Генсека участь очень нелегка.
Льстецы вокруг снуют и лизоблюды,
А после смерти натаскают груды
Дремучей лжи, коварной клеветы,
Чертополох, дурман, а не цветы…
Едва я отошел от важных дел,
Союз почил, нагрянул беспредел.
Гробокопателей предупреждаю:
Давно в аду вас черти поджидают.
Не вешайте всех на меня собак.
Пахал я на галере, как батрак,
А нынче, погляжу ТВ — бардак!
В скандалах, свалках все погрязли,
Полезли из холопов сразу в князи.
И олигархов не было в помине,
Отчизна наша не была «малиной».
Чекистом, что ничем не знаменит,
Рекорд вождя-фронтовика побит.
Присягу офицера он нарушил,
Когда буян Борис Союз утюжил,
Не обеспечил КГБ стране защиту
И власть советская была убита.
Евреи-лицедеи постарались,
Чтоб от Союза камня не осталось.
Обидно, сколько жизней положили,
Отечество, увы, не сохранили.
Достались все богатства казнокрадам,
Позорна на труды мои «награда».
Смотреть на это тяжело и горько,
Нужна большая сталинская порка
Тех, кто Отчизну грабит и прессует.
С экранов жизнь красивую рисуя.
О, если б знал, уволил бы со службы,
Такой вираж в истории не нужен.
Настанет время, тоже замарают,
Не обессудь, традиция такая.
Всем воздадут по рангам и заслугам,
Чтоб впредь народ не угнетали «слуги».
Совершена ошибка роковая,
Теперь плоды абсурда пожинают.
В Совдепии все было четко, ясно:
Генсек с собою в неземное царство
Не уносил сокровища, богатства.
Просился я не раз в отставку,
Политбюро тянуть велело лямку.
И каждый до последнего тянул
На боевом посту, как караул.
И только бодрый Миша Горбачев
На поводу у Ельцина пошел.
А следовало б Борю посадить.
Нет не на царский трон, — на нары.
Никто б тогда не смел Россию грабить.
Ведь нынче олигархи, как монархи,
Лишь не хватает топора и плахи.
От Сталина, хоть был он грубый,
Остался френч, курительные трубки,
Изношенная пара башмаков,
Аскетом был, по сути, батраком.
Сидел в тюрьме, работал бурлаком.
А нынче, даже вошь из сельсовета
С едросовским заветным партбилетом
По статусу чиновника вельможа,
Свой капитал складирует и множит.
Откуда взялись мэры, пэры, сэры?
Им в руки весла — живо на галеры!
Откуда к воровству такая страсть?
Кто у народа взял в аренду власть?
Когда вернет, какой ценою,
Чтоб время наступило золотое?
Несметные богатства у жулья,
Принадлежат им недра и земля.
Передают мандаты по наследству
Мажорам, что имеют блага с детства
Их дети, внуки, сидя на горшках,
Уе дела российские вершат.
Когда такие заправляют «профи»,
В пещерную провалимся эпоху.
Ведут себя мужи, как пацаны,
Не думают о будущем страны.
На Север, Юг, Восток идет поток,
А после нас, хоть крах или потоп —
Таков девиз у алчных клептоманов,
Владельцев яхт, дворцов, карманов
Генсеки блат такой не допускали,
Людей труда за подвиг награждали.
А нынче аферисты при параде,
Скупают оптом разные награды.
Хотя должны сидеть на нарах,
Но отдыхают часто на Канарах.
История правдиво все рассудит,
Кто созидал, а кто вам мозги пудрил?
Без двойников вождем был, не букашкой
И часто выступал я без бумажки.
Готовил сам статьи, большие речи
И проводил с соратниками встречи.
Решать задачи и проблемы с толком
Нам помогали «Старка» и «Зубровка»*
С годами уставал, был старым,
О жизни написал я мемуары
И «Малую землю», и «Возрождение».
Во мне проснулся настоящий гений.
Такие приключились чудеса,
Что «Целину» успел я написать.
И многое б другое сотворил,
Но не хватило на закате сил.
Теперь вождю до лампочки компьютер,
Советники строчат шпаргалки круто.
И потому лепечет по бумажке
Чужие мысли — день вчерашний.
А лизоблюды восклицают оды,
Не изменилась при дворе порода.
Упорно сам, как Сталин, Ленин,
Писал свои бессмертные творения.
Увы, теперь их предали забвению,
Не изучают в школах, в вузах,
Лишь молодежь парашей грузят.
Уверен, только сменится эпоха,
Все издадут с времен царя Гороха.
В нормальное войдет Россия русло
И ленинским пойдем мы курсом.
— Эх, Леонид, за дерзкую крамолу
Тебя с аллеи идолов уволят.
Молчи, Генсек, тем местом дорожи
Что у стены кремлевской заслужил.
Коль даст отмашку боевой чекист,
Статью тебе пришьют за экстремизм.
За то, что не построил коммунизм.
— Я коммунизм не обещал, —
Угрюмо, твердо Леонид сказал. —
О нем Хрущев с трибуны верещал.
Как старому и мудрому барану.
Мне все угрозы их по барабану, —
Заметил Генеральный секретарь. —
Поэтому о мести не гутарь.
В загробном, параллельном мире
Начальники другие и кумиры.
Со Сталиным, Ежовым их сведу,
От ужаса с ума они сойдут.
А, если дело поведет Лаврентий,
От диареи скопом сразу сбрендят.
Все страшное уже произошло:
Не та галера и не то весло
В чужие руки странно угодили,
Не повезло с рабом России.
— О, дорогой Ильич, угомонись,
И без тебя грядет феодализм.
Теперь царей, тиранов почитают,
В почете Грозный, Николай и Сталин.
— А как же гениальный Ленин?
— Уж 20 лет готовят к погребению.
Отвечу, как кумиру, по секрету:
Завысят и распилят лихо смету.
«Распилы» и «откаты», и «заносы»
Огромным пользуются спросом.
— Мне слышать неприятно, грустно,
Ведь ленинским шагали курсом.
И к дикому пришли капитализму.
А кто привел? Отважные чекисты.
Железного Дзержинского отряд
И что они с Отечеством творят?
Наверно, после водки с перцем
«С холодной головой, горячим сердцем
И с чистыми, (не липкими) руками».
С буржуями сдружились и «быками».
Кому они на верность присягали,
Но контру-гидру проморгали?
Теперь стоят на страже капитала
Полковники, майоры, генералы,
Доносчики и прочие агенты,
За что и получают дивиденды…
— Ильич, не шибко горячись,
А то ведь под фанфары загремишь.
От стен Кремля подальше увезут,
Неведом будет никому маршрут.
И в прессе, измочалив кости,
Зароют на заброшенном погосте,
Чтобы никто не завалился в гости
С тобою обожаемой «Зубровкой»,
Поэтому будь терпеливо-стойким.
Лежи, дыши, мечтай спокойно.
Ты при живом вожде покойник.
Приветствовал бы с радостью народ,
Но время не имеет задний ход…
* Коба — подпольная кличка И.В. Сталина (Джугашвили)
