Ангел, который всегда и везде

Из Бургоса

-1-

Господи Боже, Боже мой, Боже мой,

скоро ли сбудется песня кукушкина?

Кто-то с Тобою торгуется кожами,

Ты отвечаешь - дождями и Пушкиным.

Падает ливень косой на игрушечный

город, течёт голубою брусчаткою,

горло прочищено выстрелом пушечным

летнего грома, и чёрной перчаткою

ветер взмахнул - пролетающим вороном.

Пушкин торгует вином и ветчинами,

деньги считает и ходит на сторону,

пьёт и дерётся с бухими мужчинами,

Пушкин сидит в ресторане за столиком,

ходит в моря и строчит диссертацию.

Может быть - крестиком, может быть - ноликом,

только не может с любовью расстаться он.

Может, поэтому в офисной рожице,

морде ментовской и bлядскoм гундении

что-то такое под мёртвою кожицей -

воздух кудрявый, прощенье, видение?

Сколько осталось? Не важно. Не многое

тянет уйти, но, однако же, тянется

сердце туда, где, беседует с Гоголем, -

"Боже, как грустно", - картёжник и пьяница.

-2-

Гляжу в глаза бессоннице и бесу,

куда ещё бессонному смотреть.

Дай выжить, Бог, опять читать повесу,

под крыльями повесы умереть.

А не сейчас - в унынии и страхе,

когда лишь пот, текущий по лицу,

и оставляет пятна на рубахе,

не предоставив действовать свинцу.

Куда как лучше - захлебнувшись кровью,

упасть на снег, на улице, в окоп,

туда, где, наклонившись к изголовью

секунд последних, поцелуют в лоб

одновременно, ни о чём не споря

и русскими стихами говоря,

два ангела моих - любви и горя,

и багрецом и золотом горя.