Моя ожившая книга, или ТРУДНО быть БОГОМ
С клюкой и сумой по долинам, лесам,
Селеньям, дорогам, что создал я сам
Бродил я.
Смотрел на созданья и быт,
На время, на слёзы, на радость, на стыд.
Базарная площадь – здесь каждый открыт,
На миг только время остановить!
Глаза всё расскажут – им правды не скрыть!
Но вдруг из толпы мне слепец говорит:
«Создатель, узнал я тебя! Где твой стыд?
Немало за жизнь я зла повидал, -
Ужасней тебя никогда не встречал!»
«Как смеешь, старик, так со мной говорить?
Ведь если не я, то тебе и не жить!
Я создал сей мир, описав его быт!»
Старик неуёмный опять говорит:
«Ты создал сей мир и жизнь подарил! Красиво!
Но после… меня ослепил… И правит в нём зло!
Смерти, стоны людей,
Над каждым селеньем кружит суховей.
Мир только забрезжит – зло налетает!
Пощады не зная нас истязают.
Ты мир сей прекрасный, создатель, создал,
О нас не подумал, а только играл».
Ответил ему я: «Старик!
Суховей, страданья и боль лишь для блага людей!
Ведь если вам зло не преподать,
Как сможешь ты зло от добра отличать?
Ну, хочешь, я мигом тебя излечу?
Верну тебе юность, дам власть и парчу?
Не дам на селенья твои нападать?
Ты будешь там править, свой мир создавать?»
«Ты щедр, создатель», - ответил старик,
«Но я не могу! В душе только крик!
Во мне только боль – я иссохший старик».
«Так как же страданья твои облегчить?
Забвеньем быть может тебя одарить?»
Ответил старик: «Не больно убить».
Я обнял его, к лбу губами припал.
В тот миг он на землю без жизни упал.
А я по селеньям продолжил бродить в раздумьях,
Кого мне ещё одарить?
Когда я в себе только смог народить
Такого?!
Боль, горе, много-много слов…
До нас же было только слово одно,
Но слово было «Бог».
Селеньям, дорогам, что создал я сам
Бродил я.
Смотрел на созданья и быт,
На время, на слёзы, на радость, на стыд.
Базарная площадь – здесь каждый открыт,
На миг только время остановить!
Глаза всё расскажут – им правды не скрыть!
Но вдруг из толпы мне слепец говорит:
«Создатель, узнал я тебя! Где твой стыд?
Немало за жизнь я зла повидал, -
Ужасней тебя никогда не встречал!»
«Как смеешь, старик, так со мной говорить?
Ведь если не я, то тебе и не жить!
Я создал сей мир, описав его быт!»
Старик неуёмный опять говорит:
«Ты создал сей мир и жизнь подарил! Красиво!
Но после… меня ослепил… И правит в нём зло!
Смерти, стоны людей,
Над каждым селеньем кружит суховей.
Мир только забрезжит – зло налетает!
Пощады не зная нас истязают.
Ты мир сей прекрасный, создатель, создал,
О нас не подумал, а только играл».
Ответил ему я: «Старик!
Суховей, страданья и боль лишь для блага людей!
Ведь если вам зло не преподать,
Как сможешь ты зло от добра отличать?
Ну, хочешь, я мигом тебя излечу?
Верну тебе юность, дам власть и парчу?
Не дам на селенья твои нападать?
Ты будешь там править, свой мир создавать?»
«Ты щедр, создатель», - ответил старик,
«Но я не могу! В душе только крик!
Во мне только боль – я иссохший старик».
«Так как же страданья твои облегчить?
Забвеньем быть может тебя одарить?»
Ответил старик: «Не больно убить».
Я обнял его, к лбу губами припал.
В тот миг он на землю без жизни упал.
А я по селеньям продолжил бродить в раздумьях,
Кого мне ещё одарить?
Когда я в себе только смог народить
Такого?!
Боль, горе, много-много слов…
До нас же было только слово одно,
Но слово было «Бог».
