КОГДА МЕНТЫ ПЛЕЧО МНЕ ПРОСТРЕЛИЛИ
Когда менты плечо мне прострелили,
чтоб утолить по подвигам свой голод,
и жизнь моя решалась «или-или»,
сидеть иль не сидеть, а был я молод,
тогда я популярным стал у девок,
а как же, это ж я полез на пули:
«Ведь мог же он тебя вообще уделать!
А ты – герой! Насилу оттянули!»…
Меня водили в клёвые притоны,
(особенно запомнил у вокзала!),
мне там одна стихов прочла три тонны
и в душу мне поэзия запала.
Там были ничего девахи, были
похуже, ну а я герой был полный.
Какие мне рассказывали были
ребята, «срок мотавшие по полной»!
Казалось мне, что это не со мною
всё происходит, – вроде карнавала, –
когда я был с одной, потом с другою,
а третья неприкрыто ревновала.
Как быстро всё прошло. Иных уж нету,
а тех – долечат. Вроде как по нотам.
Вот досмолю неспешно сигарету
и сяду за любимую работу.
Писать стихи – ведь это, как наркотик:
… поёт блатные песни Ксявый Вовчик,
сутулясь, Костя Жмот сидит напротив
и дурью заряжает беломорчик.
И всё-таки душа осталась чистой,
хотя, как знать, такие это дали!
Там были проститутки, аферисты,
и все меня за своего считали.
Но разошлись пути-дорожки наши,
я спорт не бросил, был ведь не бездарен,
и всё-таки той рыженькой Наташе
за чтение стихов я благодарен.
Она была немножко инфантильна,
пила портвейн и ела мандарины,
но «Незнакомку» так читала сильно
и плакала над строчками Марины.
И, если приставал к ней Борька Лысый –
пижон с башлями, – на меня косилась,
я говорил: её не трогай, Крыса,
и кличка эта к Борьке прилепилась.
За что в меня менты тогда стреляли
смолчу сейчас, уж много там цинизма.
Смотрю назад и сомневаюсь: я ли
тот фраерок «в дурдоме соцьялизма»?
Да, это я, ещё не нюхал жизни,
но есть примета – жизнь не будет куцей:
полвека бы уже справляли тризны,
когда б не повезло мне отмахнуться.
Из наших дней смотреть в такие дали
легко и странно, и уже не скверно:
ну а менту тому лишь годик дали,
уж очень был выслужливый, наверно…
