Я лежал полупьяный, читая роман Мураками. Тонко пахло васаби и сакура билась в окно. Ты неспешно вошла (слышал – гэта стучат по татами), и сказала: «Поможешь, любимый, мне снять кимоно?"

 

Я разматывал оби, как желтые кольца дракона, и шелка всё текли, натирая мозоль на руке, тонко бряцали нэцкэ - тревожно, пикантно, влюблено… Тихо день угасал, и в кувшине скисало саке.

 

Наконец, кимоно соскользнуло, как будто змеиная кожа, я тебя заключить попытался в свой яростно-сладостный плен. Прошептала тихонько, что стать ты моею не можешь, но зато для меня подготовлен тобой сямисэн.

 

Ловко пальцы мелькали, и тоненький голос мяукал, и на нас Фудзияма печально глядела в окно. Вот возьму вакидзаси и сделаю нынче сеппуку. Даже если уйдешь – то теперь мне, поверь, всё равно.

 

Я на встречи с тобою готов наложить мораторий, от тебя, моя гейша, одна только горечь и грусть. Тут за солью на днях заявлялся один сумотори – я забуду тебя, а на нем вот возьму, и женюсь!