Он
Луна заглядывала в окно,
да это было давно.
Она смотрела на фреску,на свою
нарисованную дочь,потерявшую
за одну ночь,это ведь был
ее автопортрет и две фигуры
ангел и он,из смертной долины
глаза,процарапанные гвоздем.
Кто ты? Нет ответа.Зачем
забрал ее у меня?
Свет моргнул,но не погас.
Фигуры на фреске словно
ожили,они не расскажут что пережили.
Она закрыла ладонью дочери лицо,
ангел светился обращаясь в ничто.
Со страшным криком,ты тоже умрешь,
вонзила в обезьянью фигуру нож.
Свет моргнул, вспыхнул ярко и погас.
Она очутилась в полной темноте,
значит быть беде.
Вдруг послышался шорох,затем
шаги,что там впереди,не видно не зги.
Кто ты? и снова шаги. Это он
за мной пришел,животный страх
обуял ее,мало дочери и горе моему,
она рванулась к окну.
В этом время залаял пес,
кого там черт принес,раздался
голос мужа и зажегся свет.
Увидав ее искаженное лицо.
Опять ты за свое! Ты ее уже
не вернешь,сказал ей муж,
выкручивая ей руку и вынимая нож.
Две фигуры смотрели на нее,
ангел и он из смертной долины
глаза,процарапанные гвоздем.
да это было давно.
Она смотрела на фреску,на свою
нарисованную дочь,потерявшую
за одну ночь,это ведь был
ее автопортрет и две фигуры
ангел и он,из смертной долины
глаза,процарапанные гвоздем.
Кто ты? Нет ответа.Зачем
забрал ее у меня?
Свет моргнул,но не погас.
Фигуры на фреске словно
ожили,они не расскажут что пережили.
Она закрыла ладонью дочери лицо,
ангел светился обращаясь в ничто.
Со страшным криком,ты тоже умрешь,
вонзила в обезьянью фигуру нож.
Свет моргнул, вспыхнул ярко и погас.
Она очутилась в полной темноте,
значит быть беде.
Вдруг послышался шорох,затем
шаги,что там впереди,не видно не зги.
Кто ты? и снова шаги. Это он
за мной пришел,животный страх
обуял ее,мало дочери и горе моему,
она рванулась к окну.
В этом время залаял пес,
кого там черт принес,раздался
голос мужа и зажегся свет.
Увидав ее искаженное лицо.
Опять ты за свое! Ты ее уже
не вернешь,сказал ей муж,
выкручивая ей руку и вынимая нож.
Две фигуры смотрели на нее,
ангел и он из смертной долины
глаза,процарапанные гвоздем.