Сомали
Стояла очень тёплая зима
(курить я вышел даже без бушлата),
когда наш капитан сошёл с ума,
прилюдно объявив себя пиратом.
Он выстроил команду вдоль борта
и долго распинался перед строем,
что, мол, у человека есть мечта,
и нет преград, и всякое такое.
Внимало салажьё, разинув рот:
красноречив, особенно по пьяни,
кэп обещал, что будем Новый год
встречать уже в Индийском океане.
Я понял, что один тут и здоров,
когда старпом сказал: "И что за горе?
Январь у сомалийских берегов
намного мягче, чем в Балтийском море".
Затем, весьма довольные собой,
они ушли прокладывать маршруты,
а я, тряся в неверьи головой,
ворвался в капитанскую каюту.
Я говорил (ну, может, и орал),
что мне служить осталось четверть срока,
а кэп, не отвлекаясь, рисовал
"Весёлый Роджер" на футболке кока.
Тут мне случилось малость перегнуть:
я осознал бесперспективность речи
и нож схватил с намереньем воткнуть
его в большую любящую печень.
Но тут в наш разговор вмешался кок:
возник бесшумно за спиной, как фея.
Его кулак боднул меня в висок
и я упал в объятия Морфея.
Очнулся ночью, голова болит,
к радиовышке крепко принайтован,
смотрю, как тают в сумрачной дали
огни причалов берега родного.
Прощай, Россия. Здравствуй, Сомали.
