Кровь пахла, как соленый лед...
В тот день, когда меня убили
Мне было всего семнадцать лет.
И как же быстро про меня забыли!
Я не успела от себя оставить след.
Я помню, шла я переулками домой,
Сгущались сумерки, цвела сирень.
Немного страшно мне идти одной,
Позвать с собой кого-то было лень.
В ушах наушники, а на плече рюкзак,
Прохожий незнакомый прошел мимо.
И тут почувствовала: что-то тут не так,
На улице вдруг стало слишком тихо.
Я обернулась, вправо, влево-никого,
Я вдруг замерзла и надела капюшон.
И тут заметила, что стало уж темно,
А прямо предо мною стоит он...
Я даже ни о чем подумать не успела,
В ушах я слышала лишь сердца стук.
Моя душа вся в миг остекленела,
И тут раздался самый страшный звук.
Я чувствовала запахи тогда так ясно,
Кровь пахла, как соленый лед...
И запах пороха... Кричала я напрасно,
Ведь знала, что никто не подойдет.
Через минуту стало так спокойно,
Устала я от своего бессилья,
Я полетела, мне уже не больно.
Кстати, а откуда взялись крылья?..
Мне было всего семнадцать лет.
И как же быстро про меня забыли!
Я не успела от себя оставить след.
Я помню, шла я переулками домой,
Сгущались сумерки, цвела сирень.
Немного страшно мне идти одной,
Позвать с собой кого-то было лень.
В ушах наушники, а на плече рюкзак,
Прохожий незнакомый прошел мимо.
И тут почувствовала: что-то тут не так,
На улице вдруг стало слишком тихо.
Я обернулась, вправо, влево-никого,
Я вдруг замерзла и надела капюшон.
И тут заметила, что стало уж темно,
А прямо предо мною стоит он...
Я даже ни о чем подумать не успела,
В ушах я слышала лишь сердца стук.
Моя душа вся в миг остекленела,
И тут раздался самый страшный звук.
Я чувствовала запахи тогда так ясно,
Кровь пахла, как соленый лед...
И запах пороха... Кричала я напрасно,
Ведь знала, что никто не подойдет.
Через минуту стало так спокойно,
Устала я от своего бессилья,
Я полетела, мне уже не больно.
Кстати, а откуда взялись крылья?..