МЕДВЕДЬ

Обложили меня, обложили,

по науке, в берлоге зимой,

как же суки противно блажи'ли,

кобелей закрывая собой.

 

И скорее всего, что не знали,

я хозяин здесь - мой это лес

и в охоту, как в прятки играли,

чтоб попробовать деликатес.

 

Я к ним вылез - ну, здравствуйте звери,

а охотник-то, нынче не тот,

он в рогатину больше не верит,

он теперь бережёт свой живот.

 

Он теперь при деньгах и оружье,

если можно бы - взял пулемёт,

чтоб стрелять от бедра, полукружьем,

в тех, кого свора псов им найдёт.

 

Время было – рассказывал прадед,

на медведя ходили с ножом,

а теперь на хмельном променаде,

упивались своим куражом.

 

Медвежатины им захотелось,

чтобы гимны про доблесть слагать?

Рассказать своим жёнам про смелость,

проминая при этом кровать…?

 

Я собак раскидал, как игрушки,

перебил, словно спички, хребты

и скулили они, как старушки,

поджимая от страха хвосты.

 

Нет, конечно, меня не простили,

с трёх сторон били пулей в упор,

они думали, что опустили,

мол, хозяина леса… Да, вздор…

 

Я прошёлся по тем, кто стреляли,

я их рвал и рубил, как топор,

не до смерти, а чтоб покричали

и познали тщеславья позор.

 

Три охотника, егерь и свора,

вмиг машину смогли отыскать…

Хорошо, что в лесу нет заборов,

по которым бы стали скакать.

 

Что ж, пора мне в берлогу вернуться,

в теле лишнего столько свинца,

мне бы только весною проснуться

и в себе ощутить вновь бойца.

 

Продырявили грудь мне дуплетом,

льётся кровь…, что ж, излишек спущу…

Жаль, что я медвежат этим летом,

спелой ягодой не угощу…