И спящая жизнь, возвращаясь к началу...
Зима в издыханьи. Пейзаж онемелый,
Поля и овраги устали дремать,
Безлюдье достигло такого предела,
Что стали и звёзды до слёз горевать.
Вздыхают просторы, земля пропотела,
Чернильные строки на белом листе,
Слова, не слова, и в дело, не в дело,
Безмолвно стомились в густой тесноте.
Скуёжившись реки, готовятся к взрыву,
Щекочет игривое солнце леса,
Февральские вьюги впоследок надрывно
Распелись до жути во все голоса.
И спящая жизнь, возвращаясь к началу,
Подснежником выйдет с улыбкой в мороз,
Сбирая силёнку негромко, помалу,
Чтоб встать в богатырский свой муромский рост...
А строчки сложились, в расцвете свободы,
Курносится Я, мой диктаторский взгляд,
И вроде бы вырос вполне я до оды...
Но снова встаю в свой заслуженный ряд...
Поля и овраги устали дремать,
Безлюдье достигло такого предела,
Что стали и звёзды до слёз горевать.
Вздыхают просторы, земля пропотела,
Чернильные строки на белом листе,
Слова, не слова, и в дело, не в дело,
Безмолвно стомились в густой тесноте.
Скуёжившись реки, готовятся к взрыву,
Щекочет игривое солнце леса,
Февральские вьюги впоследок надрывно
Распелись до жути во все голоса.
И спящая жизнь, возвращаясь к началу,
Подснежником выйдет с улыбкой в мороз,
Сбирая силёнку негромко, помалу,
Чтоб встать в богатырский свой муромский рост...
А строчки сложились, в расцвете свободы,
Курносится Я, мой диктаторский взгляд,
И вроде бы вырос вполне я до оды...
Но снова встаю в свой заслуженный ряд...
