Диалоги о... Часть седьмая. Орбиты.

Несмотря на совершенно невероятную ментальную связь, которую я с М. отчётливо ощущала, жизнь регулярно вносила коррективы. Мы часто оказывались не просто “врозь”, но географически довольно далеко друг от друга. Факт - нам не всегда удавалось совместить орбиты - слишком велика была инерция “остального”... Того, что не получалось отменить или хотя бы отложить. В голове регулярно крутилась строчка Земфиры: “Я отменяю твои обстоятельства, чтобы выдохнуть и оказаться возле”... Не получалось.

 

Иногда это было больно.

 

На какое-то время “новая старая” реальность захватывала, не давая углубляться в собственные мысли. Но постепенно выцветала, становилась неинтересной.

 

- Знаешь, у меня иногда ощущение, что я живу, только пока говорю с тобой, но стоит положить трубку и снова оказываюсь в каком-то дурацком телешоу… - говорила я

- Знаю… Ещё как знаю… - вздыхала она.

 

Что странно - когда мы жили в одном городе - могли не выходить на связь по много-много дней. Когда же нас судьбой разносило друг от друга на тысячи километров, похоже, в душе включались какие-то удивительные мотиваторы, требующие немедленно и радикально сократить расстояние. Мы могли созваниваться каждый день, иногда по несколько раз… Казалось, именно благодаря постоянным разлукам, мы в результате оказывались ближе.

 

Когда-то давно М. и я договорились: если захочется что-то сказать друг-другу - не брать в расчёт время суток, возможные дела и вообще - ничего. Просто набирать номер и говорить всё, что кажется важным. Не то, чтобы мы часто этим пользовались, но осознание такой возможности согревало.

 

Иногда всё же подстроить обстоятельства удавалось таким образом, чтобы хоть ненадолго пересечься; а казалось бы, ничто и не предвещало. Это были самые яркие и счастливые дни, часто - просто часы. Но в памяти отпечатывалась каждая секунда.

 

Одна из таких встреч случилась, когда я командировочно жила в Москве, а М. занесло с рабочим визитом в Нижний. Она умудрилась подгадать перелёты, чтобы пять коротких часов между рейсами провести в столице. Долгожданную новость я получила незадолго до посадки самолёта, но этого мне хватило, чтобы перекроить планы и встретить М. в Шереметьево. Аэроэкспресс, метро, толпы народа, безумная суета снаружи… и абсолютное счастье внутри. Счастье, не требующее никаких активных действий. Просто сидишь рядом с человеком, держишь его за руку и чувствуешь. Чувствуешь мир, который остановился.

 

 

 

Главное правило подобных встреч - не думай о том, что снова предстоит разлука. Веди себя так, будто это обычный день. Наслаждайся каждой минутой, не позволяй неизбежному расставанию испортить всё. Мы это уже проходили, потому провели подаренное судьбой время с огромным удовольствием.

В тот раз среди прочего мы как всегда обменивались находками из тончайшей ткани - поэтического шёлка. Я тогда прочитала ей одно стихотворение… Для меня оно казалось самым важным на тот момент...

 

С тех пор прошло несколько месяцев. Я была одна на съёмной квартире. Вечер уже сменился ночью. По идее, давно было пора спать, но мне почему-то вспомнился тот прекрасный день и то стихотворение. Захотелось найти текст, хоть я и помнила его наизусть.

Экран ноутбука остался единственным источником света в комнате. Я открыла страничку из закладок и завороженно смотрела, как буквы складываются в слова, а слова в строчки. Казалось, стихотворение предстаёт передо мной иным - не таким, каким виделось раньше. Это была удивительная и чудесная метаморфоза.

 

Сама в себя продета,

нить с иглой,

сухая мысль аскета,

щуплый слой,

которым воздух бережно проложен,

его страниц закладка

клювом вкось, -

она как шпиль порядка,

или ось,

или клинок, что выхвачен из ножен

 

Я поймала себя на странной мысли. Этого поэта мне посоветовал один старинный приятель. Он был ворчлив, старомоден и циничен, но что касалось стихов… В общем, я ему доверяла. Про Владимира Гандельсмана я слышала раньше, от разных людей, - кто-то находил в нём слишком много Бродского, кто-то напротив - считал излишне легковесным. Но когда Гандельсмана упомянул мой знакомец, и без того ничтожное моё терпение лопнуло и я пошла в гугл. Поисковик выдал изрядное количество страниц с упоминанием поэта, и выбрав одну, я погрузилась в чтение. И первый же стихе вызвал у меня эффект свободного падения. Слова точно протекали сквозь меня - настолько совершенной казалась их череда. Я понимала, что говорил автор и понимала, что не сказал. Это было не подсознание - это была нирвана.

И вот переживая, именно переживая Цаплю теперь, в длинном потоке однообразных, летучих дней, я открывала для себя эту птицу - этот удивительный слог заново. Он звучал как синергия одиночества и торжественной печали.

 

и воткнут в пруд, где рыбы,

где вокруг

чешуй златятся нимбы,

где испуг

круглее и безмолвнее мишени

и где одна с особым

взглядом вверх,

остроугольнолобым,

тише всех

стоит, едва колеблясь, тише тени.

 

Тише тени… Как, как можно было настолько точно описать состояние напряжения, лишённого самого вдоха?! Абсолютное отсутствие времени. Мир вращается вокруг этого пруда и мир этот словно новорождён. Огромная птица - это воплощённое одиночество. Но одиночество не тоскливое - предвосхищённое, оттого спокойное и зрелое. Можно сказать - выстраданное.

 

Тогда, на старте медля,

та стрела,

впиваясь в воздух, в свет ли,

два крыла

расправив, - тяжело, определенно,

и с лап роняя капли, -

над прудом

летит, - и в клюве цапли

рыбьим ртом

разинут мир, зияя изумленно.

 

Вот оно! Мир, о котором я думала, разъятый и заново сшитый в своей безгрешности ошеломлён летящей прочь птицей, существом, которое в своём огромном небе вечно и счастливо одиноко.

 

Я не заметила как уснула. Из забытья меня выдернул вибрирующий рядом телефон. Даже ещё расфокусированным взглядом я различила черты М. на экране. Прежде, чем нажать “Ответить” перевела взгляд на светящиеся цифры часов на тумбочке. 2:08.

 

- Разбудила? - голос у нее был спокойный, хоть и немного смущенный.

- Неважно. - волнение “а не случилось ли что?” растворилось и осталась только радость от того, что я снова слышу ее голос…

- Я просто вспоминала стих, который ты мне однажды читала… тот, где “в клюве цапли рыбьим ртом разинут мир, зияя изумленно”... Мне просто очень захотелось ещё раз услышать его именно в твоем исполнении… Помнишь его?

- Конечно, дай только секунду в себя прийти...

 

Так - подумалось мне - у М. явно что-то стряслось. Она хоть и делает вид, что всё нормально - я слишком хорошо её знаю. Не умеет она врать. Совсем. Не стихи ей нужны сейчас - а я. Стряхнув остатки сна я почувствовала тонкое волшебство момента. Мне остро захотелось её взгляда, её дыхания - немедля. Я набрала воздуха и произнесла:

 

- Сама в себя продета,

нить с иглой,

сухая мысль аскета,

щуплый слой,

которым воздух бережно проложен...

 

Ссылки на предыдущие части: https://poembook.ru/diary/19419-SCHIZOPHRENIA