Земля праведников

Будет рыба и рис и их запах внутри,

Будет стыть в зените апрель .

А под окнами будут разбиты сады,

На распаханной мною земле.

 

Гуще Семирамиды и выше любви,

Они плуг поглотят под собой,

Что свалился с плечей запряженных, в крови,

Хороня под цветами покой.

 

Стряхнет грунт в середине сада росток,

Попросив нас по именам

Охранять его стебель прежде чем он,

Сможет в грозы выстоять сам.

 

Дни и ночи в лианах над ним проведу,

Принимая удары судьбы,

Град и холод, под солнцем или в луну,

Пока крепнут корни весны.

 

И однажды рухнув в беспамятства сон,

Я очнусь в гигантской тени -

Голиафом стебель к звёздам взошел,

Чтобы уберегать от жары.

 

Будет жить этот сад при тебе и дышать,

Дарить силы и теплый уют,

А когда уходить будет час наступать,

Будет прятать бутоны в броню.

 

Листья скроют от зноя солнечных брызг,

А мозоли излечит нектар.

Подняв голову можно увидеть плоды

Многолетнего будет труда.

 

Пошотнется Эдем и ты спросишь: "Кто там?",

Но в ответ лишь листва прошумит.

Оплетет мою душу плющ и лоза,

И душа подчинится на миг.

 

К облакам тебя смогут сады унести,

Явив звезды в нагой тишине,

И от травм защищать тебя будут они,

На закате и на заре.

 

Тогда кончится каторга сумрачных дней,

Серп покроют плесень и пыль,

Безраздельно твоим станет старый лакей,

В роднике утонет костыль.

 

Неподвластное пламени или косе,

Покорится деревьев ядро,

Что питает жизнью растения все,

Лишь заслышав имя твоё.

 

Буду ждать в рукотворном обителе дня,

Когда будешь готова войти,

Чтобы царство смогло бы лишиться царя,

И царицу взамен обрести.

 

Сердце кущей забьется быстрее в груди,

Я пойму - ты ступила ко мне,

Суждено тому будет произойти,

Я узнаю об этом во сне.

 

Ты войдешь полноправной владелицей в рай,

Ты найдёшь самый сочный плод,

Укусив его, выпустишь дым изо рта,

Так как кровь тебя обожжет.

 

Я помчусь хватать пепел горящих садов,

Собирать своих мёртвых детей...

Упаду, постаревшим, на годы трудов,

В горстке пойманных вместе углей.

 

Между пальцев осыпится тлен и зола,

Как послышится сдавленный стон -

Сад попросит прощения у больного отца,

За ожег, что нанес не во зло.

 

Немым криком тело содрагнет спазм,

На коленях умрёт старик,

Чья была истрачена жизнь до конца,

Напоследок слезу обранив.

 

А теперь я смотрю, переводя дух,

На несчастный взгляд мертвеца.

Наш автобус без света стоит между двух

Сторон одного конца.

 

На виске и руках его высохла кровь,

А в глазах молчала печаль,

Седина впервые коснулась его,

Боль застыла на нем как янтарь.

 

Ему имя Адам, и он вдребезги пьян,

И красив, как хороший фильм.

Я слежу, чтобы он ни к кому не пристал,

Но он равнодушен на вид.

 

Он сошел незадолго до нужных домов,

Но вокруг было ни души.

Свет включили и я видел столько, что слов,

Не хватило бы, как ни пиши.

 

Его глаз увлажнила память из сна,

Он узнал меня в нем и себе.

Дважды в вечности падала эта слеза,

Порождая собой Вифлеем.