Шар-Птица
1
А у меня к тебе вопрос,
и ожидание ответа
под скрежет чертовых колес --
аттракцион весны и лета.
Твои коллекции одежд
и кеды в серую полоску
таких не видели допрежь
однообразных перекрестков.
За каждой бросовой строкой
таится друг наш непокорный,
я помашу ему рукой,
ныряя в облако попкорна.
Пусть разгорается звездой,
мелькает по ветру кометой...
не чудо ль: на одной шестой
на гражданина шесть поэтов.
2
Прилетай ко мне, шелкопряд,
мимо Огненных гор вдоль реки Меконг.
Это звук и русло сточной воды
и остывшие камни в один гнилозубый ряд.
Длинный список щебня, навеки почивший лонг
и над ним затрепещут твои черты.
И пыльца вспорхнет как иланг-иланг,
оживляя солнечную струю.
Скажут, парус белеет в чужом краю,
а тебе, однодневке, менять жилье
пропадать между черным и голубым.
Промолчи, что прядешь суровье.
А шелк
выдыхаешь порой. Как дым.
3
Всю ночь стою столбом,
офонарев.
Весомые константы на дворе
подвижней, чем трава и мошкара.
И плоскость кровли, и объем шатра.
Осознанно крошится потолок.
На одинарных рамах и двойных
дрожит стекло.
И падает лубок,
затем что гвоздь не выдержал стены.
И утром не подумаю присесть.
Бревенчатый дебелый сопромат
вращается по кругу наугад,
то к лесу повернет, а то бог весть.
И в том бог весть
взлетает белый свет
как птица или шар. Одно из двух.
Сводя перемещение на нет
и фабулу, и зрение, и слух.
Теперь и мне туда нужней всего,
в шар-птичий расширяющийся круг.
Не потому чтоб я ее…
но вдруг
она меня не меньше моего.
Вот-вот узнаю кто кого любил!
И белый шар уходит из-под губ,
дробящийся
и возведенный в куб
по мере откровения и сил.
4
Быль вычурней вечерней сказки,
придуманной позавчера.
Заплодоносил кедр ливанский,
проросший посреди двора
от скрещивания черешен
с невыразимою тоской --
чей смуглый лик почти безгрешен.
Не больше грешен, чем левкой,
чем крестоцветное семейство
вдоль крестоносного пути.
Конгениальное в злодейском,
дешевле было бы найти.
И терпкий дух Тутанхамона
наискосок пронзает двор.
В моих широтах вне закона
мускат, стреляющий в упор,
порыв санталового ветра
и площадная куркума.
Но дух не призовешь к ответу
за грех сведения с ума.
Он беспокоен и под кедром
привык искать земной покой,
его соломенные дреды,
напоминают наш левкой.
Мы все задумывали вместе:
ливан, черешни и тоску --
так не везло ничьей невесте
и никакому кошельку.
5
Это каждый охотник желает, лупцует и хлещет,
черно-белую радугу мнет, разбирает по пальцам,
это беглость,
врожденная выучка неандертальца,
школа черни (почтение, Карл)
и подобные вещи.
Под землей где-нибудь глубоко,
под водой и под рифом.
Совершенно, секретно, являясь другим наизнанку.
Не услышишь ни звука, быть может,
но выдохнешь в рифму,
вековечась как пыль
и струясь как песчаные замки.
Оттого уже сладко,
что терпко внутри или горько.
Зарекаясь любой тишины,
рядовой и матросской,
выходящее вон
разорвет и подернется коркой,
проникающим слоем забвения,
грунта и воска.
Кем уйду от тебя --
Магометом, горой или мышью,
облетевшей кувшин,
черно-белым (взле)тающим рядом.
Это каждый фазан догадается,
если услышит,
если ты, отрицая, продолжишь меня,
если надо.
