Гурман
Не по карману водка, часто зелье
Употребляет репортеров племя.
Всегда найдется веская причина,
За женщин милых пьют мужчины.
Важнее аргументов нет! —
Таков на вздор хулителей ответ.
В «зеленый змий», точнее, в самогон
Был Саша Шелкопер влюблен.
Гурманом слыл весьма искусным,
Сноровкой обладал и вкусом.
По части пития был прытким,
Еще на Севере познал напитки,
Ведь за сугрева тела и души
Спирт, водку литрами глушил.
По вкусу без ошибки, на глазок
Определить он точно градус мог.
Среди сотрудников газеты
Крупнее не было авторитета.
В редакции с деньгами туго,
Пустили шапку кореша по кругу,
С трудом купюры наскребли
И Шелкоперу отдали рубли
— Дружок, волынку не тяни,
На рынок поживей гони.
И без бутылки и закуски
В наш круг тебя не пустим, —
Ему коллеги приказали
И поджидать остались в зале,
Что «греческим» они назвали
С руки сатирика Аркаши,
Названье не придумав краше.
До рынка ходу пять минут,
Проверен много раз маршрут.
Гонца недолго ждать придется
И скоро благодать прольется,
Согреет «градус» крепкий
И репортажи, очерки, заметки
Из рога изобилия потекут.
Застолье вдохновит на труд.
Проходит полчаса и, даже час,
Но Шелкопера след погас.
— Где черт курьера носит,
Желудок пищи просит? —
Нарушил паузу Сергей,
Редактор срочных новостей. —
Как будто ищет день вчерашний
С натурой явно черепашьей.
Снимая пробу, вдруг набрался,
В ментовке может, оказался?
За это время, прочь дела
Тортила точно б приползла.
А Шелкопера нет и нет…
— Сергей, лишь ты отыщешь след.
Не мешкай, с песнею вперед!
Народ бутылку, закусь ждет.
Без допинга, что за работа,
Творить и думать неохота.
На рынок поспешил Сергей,
Там куролесил Саша-чародей.
Глядь, у прилавка Шелкопер,
Ведет с торговкой разговор.
Насытить, чтоб свою утробу,
Снимал охотно с закуси он пробу.
С сальца, продуктов прочих,
Гурман был привередлив очень.
Над ним шутили, мне поверьте,
Что Сашу лучше посылать за смертью.
Но с нею он не возвратится,
Успеет и наесться, и напиться.
Конечно, не за плату, на халяву,
Общаясь с продавцами браво.
Им говорил: «Попробовать желаю,
Ведь нет зубов, а лишь жую, жеваю.
Чтоб твердым не было, соленым,
А то друзья взашей прогонят.
Кусочка три попробовал, кусая
И головою-репою качая.
— Нет не подходит это сало, —
Стопы направил он другой торговке,
Харчи вкушая деловито, ловко.
Идя рядами, будто контролер,
Кормился на халяву Шелкопер.
Сергей услышал краем уха,
«С баблом в газете очень туго,
Главред — лукавый паразит, хапуга,
По сути, цензор грешный,
Статьи и репортажи режет.
А фельетонов нет в помине,
Перед начальством прогибает спину.
За то ему и почести, и слава,
Творцам, обидно за державу.
Нас постоянно держит в черном теле,
Чтобы усердно перьями скрипели
И прославляли алчных чинодралов,
Которым денег для распила мало.
Чтоб величали бюрократов,
Привыкшим к взяткам и откатам.
Лишь теперь в стране герои,
Кто громче всех с экранов воют.
Они же истинные патриоты,
Дворцы имеют, яхты, самолеты
Их родина давно за рубежом,
Там, где бабло, семья и дом.
Излил израненную душу:
— Рабы пера желают кушать.
Осталось семьдесят рублей,
Продай нам сальце повкусней.
Потолще и с прослойкой.
Ответила хозяйка бойко:
— Так значит, нужен вам бекон?
— Да, закусон под самогон, —
С достоинством ответил
И на прилавке шмат приметил.
Она на пирамиду указала.
В лучах сверкало солью сало,
Манил шпиг с красным перцем.
Забилось у Шелкопера сердце.
Он подшофе не оробел
На самый нижний шмат глядел.
Вцепились пальцы, потянул.
Вскричала баба: Караул!
Враз развалилась пирамида.
— Эх, недотепа, иль не видел,
Такое ж сало наверху.
Ты пьян, наверное, в дугу.
Сама б достала аккуратно.
Кусок ты положи обратно
Гляжу, ты шибко привередлив,
Прикинулся овечкой бедной.
О жизни тяжкой часто блеешь,
И постоянно лишь себя жалеешь.
Давай-ка прочь, вали отсель,
Коль глуп, как старый пень.
Словами, что кнутом хлестало,
Оставили прилавок с салом.
Хозяйка сальной пирамиды
Им в спины прошипела: гниды.
На килограмм хамсы хватило,
В контору возвратились живо.
И Шелкопер с ухмылкой
На стол поставил две бутылки.
Затычки самодельны из бумаги
И запах едкий самогона, браги.
— У нас с грошами очень туго,
Купил первак и бормотуху.
Я пробу снял, бьет по шарам,
Такой по вкусу допинг нам.
Хоть брага на дрожжах слабее.
Но тоже от нее хмелеешь.
Достал хамсу, горбушку хлеба,
Чтоб выпив, вместе пообедать.
Плеснул первак в стаканы
С осанкой, взглядом бравым
И тост провозгласил:
— Чтоб быт наш был красив
И грипп нас не косил.
И тост сей не последний
При жизни скудной, бедной.
Даст Бог, настанет время,
Навек забудем зелье.
Шампанское, коньяк
Любой возьмет чувак.
Пока в руках есть перья.
Обмыть их надо зельем,
Чтоб честь имея, совесть,
Не смели славословить,
И чтоб перо пороки извело
Нас к счастью привело.
А лживый зомбоящик
Стал прахом настоящим
И превратился в тлен
Сметет волною перемен.
— Не буду пить, — сказал Сергей. —
Купил бы лучше ты портвейн,
А это не напиток, а халтура,
Испортит и здоровье, и фактуру.
Есть явный риск, что околеем
И раньше срока ласты склеим.
— Ты не гурман, а острая заноза,
Кобыле легче, если баба с воза.
Нам больше на троих перепадет,
Такой мне по душе бойкот, —
Ответил веско Шелкопер,
Как на корриде бык, попер:
— Какой ты к черту эрудит,
«Змий» синим пламенем горит,
Не самогон, а динамит.
— Напиток, чтоб клопов травить, —
Сергей с достоинством заметил. —
Спалил напрасно наши деньги.
Купил вино б или же водку,
Не лезет «змий» твой в глотку.
— Зато сходил в поход не зря,
Купил для вас два пузыря,
И на сальце деньжат хватило, —
Сказал гонец невозмутимо. —
Теперь у нас своя программа
На грудь по двести граммов
Гордился он луженым горлом,
Лакал любой напиток твердо.
Но Шелкоперу стало сниться:
За ним бутыль со «змием» мчится,
Огромный, как высотный дом,
И бьет по заднице кнутом.
Нарколог применил гипноз,
Но диарею черт принес.
Не помогла ему микстура,
Боясь, что околеет сдуру.
Пришла откуда, он не знал беда,
Его признали: инвалид труда
Хотя прозрел, с тех пор
Пьет минералку Шелкопер
И молочко предпочитает,
О «змие» нет в душе печали.
Мои книги на сайте ЛитРес
