Гурман

Не по карману водка, часто зелье

Употребляет репортеров племя.

Всегда найдется веская причина,

За женщин милых пьют мужчины.

Важнее аргументов нет! —

Таков на вздор хулителей ответ.

 

В «зеленый змий», точнее, в самогон

Был Саша Шелкопер влюблен.

Гурманом слыл весьма искусным,

Сноровкой обладал и вкусом.

По части пития был прытким,

Еще на Севере познал напитки,

Ведь за сугрева тела и души

Спирт, водку литрами глушил.

По вкусу без ошибки, на глазок

Определить он точно градус мог.

Среди сотрудников газеты

Крупнее не было авторитета.

 

В редакции с деньгами туго,

Пустили шапку кореша по кругу,

С трудом купюры наскребли

И Шелкоперу отдали рубли

— Дружок, волынку не тяни,

На рынок поживей гони.

И без бутылки и закуски

В наш круг тебя не пустим, —

Ему коллеги приказали

И поджидать остались в зале,

Что «греческим» они назвали

С руки сатирика Аркаши,

Названье не придумав краше.

 

До рынка ходу пять минут,

Проверен много раз маршрут.

Гонца недолго ждать придется

И скоро благодать прольется,

Согреет «градус» крепкий

И репортажи, очерки, заметки

Из рога изобилия потекут.

Застолье вдохновит на труд.

 

Проходит полчаса и, даже час,

Но Шелкопера след погас.

— Где черт курьера носит,

Желудок пищи просит? —

Нарушил паузу Сергей,

Редактор срочных новостей. —

Как будто ищет день вчерашний

С натурой явно черепашьей.

Снимая пробу, вдруг набрался,

В ментовке может, оказался?

За это время, прочь дела

Тортила точно б приползла.

А Шелкопера нет и нет…

— Сергей, лишь ты отыщешь след.

Не мешкай, с песнею вперед!

Народ бутылку, закусь ждет.

Без допинга, что за работа,

Творить и думать неохота.

 

На рынок поспешил Сергей,

Там куролесил Саша-чародей.

Глядь, у прилавка Шелкопер,

Ведет с торговкой разговор.

Насытить, чтоб свою утробу,

Снимал охотно с закуси он пробу.

С сальца, продуктов прочих,

Гурман был привередлив очень.

Над ним шутили, мне поверьте,

Что Сашу лучше посылать за смертью.

Но с нею он не возвратится,

Успеет и наесться, и напиться.

Конечно, не за плату, на халяву,

Общаясь с продавцами браво.

 

Им говорил: «Попробовать желаю,

Ведь нет зубов, а лишь жую, жеваю.

Чтоб твердым не было, соленым,

А то друзья взашей прогонят.

Кусочка три попробовал, кусая

И головою-репою качая.

— Нет не подходит это сало, —

Стопы направил он другой торговке,

Харчи вкушая деловито, ловко.

Идя рядами, будто контролер,

Кормился на халяву Шелкопер.

 

Сергей услышал краем уха,

«С баблом в газете очень туго,

Главред — лукавый паразит, хапуга,

По сути, цензор грешный,

Статьи и репортажи режет.

А фельетонов нет в помине,

Перед начальством прогибает спину.

За то ему и почести, и слава,

Творцам, обидно за державу.

Нас постоянно держит в черном теле,

Чтобы усердно перьями скрипели

И прославляли алчных чинодралов,

Которым денег для распила мало.

Чтоб величали бюрократов,

Привыкшим к взяткам и откатам.

Лишь теперь в стране герои,

Кто громче всех с экранов воют.

Они же истинные патриоты,

Дворцы имеют, яхты, самолеты

Их родина давно за рубежом,

Там, где бабло, семья и дом.

 

Излил израненную душу:

— Рабы пера желают кушать.

Осталось семьдесят рублей,

Продай нам сальце повкусней.

Потолще и с прослойкой.

Ответила хозяйка бойко:

— Так значит, нужен вам бекон?

— Да, закусон под самогон, —

С достоинством ответил

И на прилавке шмат приметил.

Она на пирамиду указала.

В лучах сверкало солью сало,

Манил шпиг с красным перцем.

 

Забилось у Шелкопера сердце.

Он подшофе не оробел

На самый нижний шмат глядел.

Вцепились пальцы, потянул.

Вскричала баба: Караул!

Враз развалилась пирамида.

— Эх, недотепа, иль не видел,

Такое ж сало наверху.

Ты пьян, наверное, в дугу.

Сама б достала аккуратно.

Кусок ты положи обратно

Гляжу, ты шибко привередлив,

Прикинулся овечкой бедной.

О жизни тяжкой часто блеешь,

И постоянно лишь себя жалеешь.

Давай-ка прочь, вали отсель,

Коль глуп, как старый пень.

Словами, что кнутом хлестало,

Оставили прилавок с салом.

Хозяйка сальной пирамиды

Им в спины прошипела: гниды.

 

На килограмм хамсы хватило,

В контору возвратились живо.

И Шелкопер с ухмылкой

На стол поставил две бутылки.

Затычки самодельны из бумаги

И запах едкий самогона, браги.

— У нас с грошами очень туго,

Купил первак и бормотуху.

Я пробу снял, бьет по шарам,

Такой по вкусу допинг нам.

Хоть брага на дрожжах слабее.

Но тоже от нее хмелеешь.

 

Достал хамсу, горбушку хлеба,

Чтоб выпив, вместе пообедать.

Плеснул первак в стаканы

С осанкой, взглядом бравым

И тост провозгласил:

— Чтоб быт наш был красив

И грипп нас не косил.

И тост сей не последний

При жизни скудной, бедной.

Даст Бог, настанет время,

Навек забудем зелье.

Шампанское, коньяк

Любой возьмет чувак.

Пока в руках есть перья.

Обмыть их надо зельем,

Чтоб честь имея, совесть,

Не смели славословить,

И чтоб перо пороки извело

Нас к счастью привело.

А лживый зомбоящик

Стал прахом настоящим

И превратился в тлен

Сметет волною перемен.

 

— Не буду пить, — сказал Сергей. —

Купил бы лучше ты портвейн,

А это не напиток, а халтура,

Испортит и здоровье, и фактуру.

Есть явный риск, что околеем

И раньше срока ласты склеим.

— Ты не гурман, а острая заноза,

Кобыле легче, если баба с воза.

Нам больше на троих перепадет,

Такой мне по душе бойкот, —

Ответил веско Шелкопер,

Как на корриде бык, попер:

— Какой ты к черту эрудит,

«Змий» синим пламенем горит,

Не самогон, а динамит.

 

— Напиток, чтоб клопов травить, —

Сергей с достоинством заметил. —

Спалил напрасно наши деньги.

Купил вино б или же водку,

Не лезет «змий» твой в глотку.

— Зато сходил в поход не зря,

Купил для вас два пузыря,

И на сальце деньжат хватило, —

Сказал гонец невозмутимо. —

Теперь у нас своя программа

На грудь по двести граммов

Гордился он луженым горлом,

Лакал любой напиток твердо.

 

Но Шелкоперу стало сниться:

За ним бутыль со «змием» мчится,

Огромный, как высотный дом,

И бьет по заднице кнутом.

Нарколог применил гипноз,

Но диарею черт принес.

Не помогла ему микстура,

Боясь, что околеет сдуру.

Пришла откуда, он не знал беда,

Его признали: инвалид труда

Хотя прозрел, с тех пор

Пьет минералку Шелкопер

И молочко предпочитает,

О «змие» нет в душе печали.

 

Мои книги на сайте ЛитРес