Юровская быль Глава одиннадцатая (новая редакция)
Глава одиннадцатая
Игрушки Лёнькиного детства
1945 год. Прогремели исторические тридцать залпов салюта Победы! К юго-востоку от деревни Юрово, что в двадцати километрах от Центра Москвы над столицей периодически возникало разноцветное зарево в пол неба. В перерывах между залпами из тысячи орудий по ночному небу начинали быстро, быстро мелькать и бегать многочисленные лучи прожекторов, которые внезапно сходились в одной точке неба, и также неожиданно начинали разбегаться во все стороны из этой яркой точки. Захватывающее зрелище постоянно меняющейся картины на небе из пронзительных лучей прожекторов осталось в Лёнькиной памяти на всю жизнь. Все жители деревни от мала до велика высыпали на улицу и при каждом новом возникающем зареве над Москвой кричали во всё горло мощное «Ура!» Нынешние салюты, без увлекательной захватывающей дух поднебесной игры света от прожекторов, потеряли изюминку и зрелищность. В пятидесятых годах в связи с массовым поступлением на вооружение Войск ПВО страны радиолокационных станций орудийной наводки и другой техники Прожекторные войска утратили своё значение и были расформированы.
Началась послевоенная обыденная жизнь в подмосковной деревне Юрово с трехвековой историей. Заметных перемен в деревне не случилось. Жизнь продолжалась неторопливая, полуголодная с продуктовыми карточками на хлеб и показом трофейных кинофильмов по воскресным дням в Колхозном Доме.
Какие игрушки у пятилетнего деревенского мальчишки? Угадали правильно и с одного раза: наган, сабля, ружьё. Настоящий лук и стрелы. Игрушки сделал своими умелыми руками Ленькин дед Алексей Осипович Никифоров, который трудился до войны, во время войны и после войны Председателем подмосковного колхоза имени 1905 года. Сам колхоз организовал, сам придумал название. За разумность в принятии решений и справедливость дед получил деревенское прозвище – Рузвельт.
Ленька благодарен деду за то, что тот научил в пятилетнем возрасте обращаться с молотком. У деда в мастерской стояло полное ведро гнутых разного размера гвоздей. В деревне во время и после войны каждый гвоздь на вес золота. Дед научил правильно выпрямлять гвозди. В каждом деле есть свой маленький секрет, которому дед обучил Леньку. Конечно, первое время попадал больше по пальцам, чем по гвоздю, но норму, которую дед устанавливал на день всегда выполнял и не жаловался, что молоток кривой и лупит по пальцам. Редкая похвала деда самая большая награда. Все выпрямленные гвозди разложены у деда в специально изготовленном ящике с перегородками для каждого типоразмера. Порядок и с инструментами, которые лежали в строго определённом месте. Дед начитан и любил повторять, что порядок освобождает мысль. Политическим кумиром для него оставался Плеханов Г. В. - марксист.
Известно, что для изготовления настоящего боевого лука хорошо подходит упругий ствол молодой черемухи. Конечно, идеальный случай - молоденький дубок, но дубы в районе деревни Юрово извели под чистую хозяйственные и простые мужики ещё до Октябрьской революции. О дубах-колдунах остались воспоминания стариков и ещё затейливое название местности, где росли вековые деревья - «Задуби».
Для изготовления разящих наповал стрел годилась прямая тонкая поросль орешника. Для изготовления тетивы самый подходящий материал - рыболовная леска. Наконечник стрелы – использованное сестрой ученическое перо номер 86, которое привязывалось суровой ниткой к стреле. И берегись, вороньё! Однако умное вороньё за версту облетало маленького опасного человечка с боевым луком.
- Мне сверху видно всё, ты так и знай, - издевательски каркали мудрые от долгой трудной земной жизни разбойницы и махали Лёньке с небес серым крылом.
Ленька гордился своим арсеналом и через низенький деревянный забор хвастал соседям своим ровесникам Витьке и Женьке Новиковым, не понимая по малолетству глупому и жестокосердному, что приносит страдания душам ребят, отец и дед которых погибли в самом начале войны.
Для Витьки и Женьки некому мастерить игрушки. Баба Груня нарожала пять девок, которые понимали толк только в самодельных куклах.
Ленька любил прихвастнуть перед соседями лепешками, которые аппетитно пекла мать по только ей известному рецепту из мороженой картошки, выкопанной по весне на колхозном поле. В послевоенные голодные времена осенью после того как колхозники убирали с поля картофель и полностью сдавали государству, на картофельное поле заходить жителям категорически запрещалось. Поле охраняла до "белых мух" вооруженная берданкой "Башилиха". Башилиха нелюдимая колхозница, у которой погиб на фронте муж, и которая одна воспитывала двенадцатилетнего пацана Борьку. (Воспитала хорошо. Борька окончил с красным дипломом МАИ и работал в КБ "МИГ".) Деревенские знали характер партийной Башилихи, которая могла пальнуть дробью в нарушителя.
Почему не разрешали понять трудно потому, что ранней весной, когда сходил с поля снег, всем жителям позволялось выходить в поле в выходной день и собирать оставшуюся мороженую картошку. Все жители деревни бросалась в поле, и брали на удивление много мороженого картофеля. Скорей всего это была маленькая хитрость Председателя колхоза и колхозников, собиравших осенью картофель. Сдавать приходилось сто процентов урожая, не оставляя его на трудодни. Из этой «сохранившейся чудом» мерзлой картошки пекли лепешки вкуса необыкновенного, как казалось Леньке, да и не только ему. Это было выживание!
Отец Леньки после тяжелого ранения вернулся с фронта на работу в звании капитана в 1943 году. Работал в Москве в одном из "закрытых" министерств, ходил в военной форме с хрустящей кожаной портупеей, а в кобуре настоящее боевое оружие. В выходные дни Ленька знал, где отец "прятал" пистолет. Это был шкаф, где в углу под бельем был "тайник". Когда родители были заняты делами, Ленька любил играть отцовским пистолетом. Наставлял пистолет в окно и стрелял в того гада-немца, который выбил один глаз его отцу-комбату на фронте во время разведки боем под Тулой. Обоймы с патронами в пистолете не было, где прятал отец патроны Ленька так и не сумел найти.
Отец рано уходил на работу, когда Ленька ещё спал, поздно возвращался домой, когда тот уже спал и отца видел только в выходной день, когда он занят по хозяйству мужской деревенской работой.
Однажды отец нашел время, после многократных нудных просьб и сделал Лёньке замечательные лыжи. Лыжи смастерил, проявив находчивость, распилив вдоль широкую охотничью лыжину, которая долгое время стояла в сарае в гордом одиночестве, ожидая своего звездного часа. Большинство деревенских ребят катались на лыжах, изготовленных из больших деревянных кадок. Такие выгнутые самоделки называли кадушками.
Удивительно, что множество деревенских девок и женщин звались в послевоенную пору Гальками, Галями и Галинами. Чтобы не возникало путаницы, им давалось прозвище. Соседку слева звали Галька - Барыня, а соседку справа - Галина Лукинична. Она жена художника - пейзажиста члена Союза художников СССР. Жили на деревне Галька-Пчелетка, Галька Петрова, Галька-Ежель и множество других. Мальчишки при встрече на деревне с Галькой с безопасного расстояния кричали: «Галина - дубина, полено, бревно». Потом хватали ноги в руки и стремительно уносились прочь от справедливого возмездия.
У старшей Лёнькиной сестры, с «редким» именем Галина, было несколько самодельных, но изящных кукол, которые мать любовно смастерила из разного рода лоскутков и тряпок, остающихся от шитья. Волосы кукол делались из пакли. Брови, нос, губы нарисованы подручным материалом: фиолетовыми чернилами, губной помадой и угольком из печки - цветные карандаши большая редкость. Вместо глаз – стеклянные пуговки. На голове у куклы платочек. Пальтишки, платьица, кофточки и юбочки менялись в зависимости от времени года. Самая большая кукла - это Мама. Куклы поменьше – Дочки. Люлька, стол, стульчики мастерски изготовлены дедом. И, пожалуйста, играй в «Дочки – матери»!
Мать шила нехитрую одежду для кукол сестры на швейной ножной машинке знаменитой немецкой фирмы « Зингер». Машинка досталась по наследству от своей матери, а той подарена на свадьбу в далеком 1908 году. Ножная швейная машинка была единственная на всю достаточно зажиточную подмосковную деревню. Была, правда, ещё одна машинка «Зингер», но ручная в семье Юрика Быстрова моего приятеля. Тогда иметь машинку "Зингер", что сегодня иметь авто "Лада".
Особая гордость семьи - радиоприемник СИ-235 (Сетевой Индивидуальный, 2 контурный, 3 ламповый, 1935 года выпуска). Он работал в диапазоне длинных и средних волн. Отцу радиоприемник подарен руководством завода АМО, стипендию от которого отец получал, обучаясь в Плановой Академии Госплана СССР, которую закончил в 1939 году. Радиоприемник большая редкость. Такого приемника деревня просто не видела в глаза. Имелись в некоторых домах громкоговорящие тарелки. В начале войны радиоприемник изъяла под расписку Химкинская милиция и вернула только осенью 1945 года. (Стоил приемник 250 рублей. Стоимость проезда в метро 30 копеек.)
После войны "на радио" появилась передача "Театр у микрофона", которая транслировала из театров прямые передачи спектаклей. Ленька обожал слушать, притаив дыхание волшебные передачи, стараясь не пропустить ни одной, чем очень удивлял родителей и сестру, которые слушали краем уха, занимаясь своими делами.
В пять лет мать научила читать по единственной книге, оказавшейся в доме "Робинзон Крузо" Дефо. Матери надоело, что Ленька постоянно просил ее вечерами читать эту увлекательную книгу, которую знал почти наизусть, и она показала волшебные буквы и как они складываются в удивительные слова. Научился читать быстро на радость матери и на горе сестры, которую стал просить, чтобы она приносила из школьной библиотеки книги.
Мать время от времени обещала подарить игрушечный трактор. Почему именно трактор, а не танк или машину Ленька не помнил. Когда бывало особенно голодно, и начинал просить есть, чтобы отвлечь от навязчивых мыслей о еде, мать мечтательно говорила: «Вот закончится война, куплю тебе на рынке трактор». Войне пришел конец, а у детей память цепкая, и Лёнька начал временами надоедать матери: «Мам, хочу трактор! Ты же обещала, ты что - ли забыла? Мам, когда купишь трактор? ».
- Куплю. Прекрати канючить. Голова от тебя идет кругом! Придет время, будет и пора, - неопределенно отвечала мать.
- Неправда. Голова у тебя на месте. Когда купишь? Ведь обещала, обещала!
- Обещанного три года ждут.
- Прошло больше, чем три года, когда купишь?
- Мой руки и садись за стол.
Трактор моментально забыт. Самая замечательная весть, когда приглашают есть! Еда это то, что не устаешь ждать с утра до вечера.
Однажды жарким летним утром мать собралась на рынок, который находился в Химках. Отец как человек военный получал зарплату один раз в месяц, и, как правило, на следующий день мать отправлялась на рынок за продуктами.
Накануне сестрица по секрету рассказывала, что на рынке продают розовое фруктовое мороженое. Из чего делают мороженое, она толком не поняла, но на вкус мороженое холодное, очень сладкое и быстро тает во рту, что не успеваешь распробовать.
-Будешь есть, пальчики оближешь!- поведала сестра.
Лёнька стал уговаривать мать, чтобы она взяла с собой на загадочный рынок, где продают игрушечные трактора и розовое мороженое в стаканчиках.
-Дорога дальняя, на улице жарко, трактор, раз обещала, то куплю,- убеждала мать, не желая брать на себя лишнюю надоедливую обузу в дорогу.
- Мам, возьми, ну, пожалуйста, просить на рынке, кроме обещанного трактора не буду,- настойчиво уговаривал мать, а в тайне рассчитывал на мороженое, про которое поведала сестра.
- И потом, ты можешь купить трактор не тот, что мне нужен! Ну, пожалуйста, возьми с собой, - продолжался измор.
В конце концов, нытьё матери надоело. Она извлекла из шкафа единственные ботинки, которые одевал весной или осенью, (летом в деревне ходили босиком). Подала из шкафа выходную рубашку, которую натянул на худое и черное от загара, как головешка тельце, и отправились на рынок.
Химкинский рынок это многолюдный и разноголосый город рядом со станцией Химки Октябрьской железной дороги. На рынке после войны можно купить всё от патефонной иголки до губной немецкой гармошки. От горячего хлеба до трофейного австрийского аккордеона. От розовых леденцов - петушков на деревянной палочке до английского сукна.
На послевоенном "колхозном" рынке царит житейская простота нравов.
Торгуется на рынке молодая румяная круглолицая и упитанная тётка батоном свежего белого хлеба. К ней подходит танцующей походкой небритый мужик с чёлкой в кепке надвинутой на один глаз в матросских клешах и хромовых пыльных сапогах сдвинутых в гармошку. В уголке рта торчит замусоленная и явно докуренная папироска "Дели".
- Сколько просишь за батон?
- Тридцать рублей.
- Больше десяти рублей не дам,- шипит мужик, сплёвывает папироску под ноги тётке, и откусывает пастью здоровый кусок хлеба. Тётка в истошный рёв на весь базар.
- Мамка убьёёёёт!!!
- Не реви, дурында, тебе за него и десять рублей не дадут. Бери червонец и катись отсюда,- мрачно гундосит мужик, ухмыляясь железными фиксами.
Народ, помалкивая в тряпочку, не вмешивается. Кого волнует чужое горе? Народ безмолвствует. Моей милиции, которая меня бережет нет и в помине. Ловит "Черную кошку". На базаре торжествует классический рыночный процесс под названием "Игра в бебе, кто кого наебе!"
На рынке сквозь неимоверный шум и гам издалека слышен визгливый крик: "А вот, мороженое, а вот, мороженое! Сливочное в шоколаде, молочное, фруктовое в стаканчиках!" И так зазывно - беспрерывно на весь Химкинский базар.
Утрамбованный тысячами сапог и башмаков земляной пол рынка усыпан лузгой от семечек. Семечки продают из больших мешков стаканами большими и маленькими. Лёнька это заметил сразу, хотя не заметить невозможно. Здоровенные южные тётки с мешками семечек стояли на каждом шагу и оглушительно кричали: "Сэмачка, сэмачка, сэмачка, кому сэмачка?"
В сторонке стоит парнишка постарше Лёньки в застиранной одежке, рваных ботинках с верёвочками вместо шнурков и поёт высоким дисконтом жалостливую популярную песню:
Ночь дождлива и туманна, и темно кругом,
Мальчик маленький стоит, мечтает об одном.
Он стоит к стене прижатый,
Одинокий и горбатый,
И поет на языке родном.
Друзья, купите папиросы!
Подходи пехота и матросы!
Подходите, не робейте!
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите - ноги мои босы!
Мой отец в бою нелегком жизнь свою отдал,
Мамку где-то под Одессой немец расстрелял,
А сестра моя в неволе,
Сам я ранен в чистом поле,
В этом поле зренье потерял.
Друзья, друзья, я ничего не вижу,
Белый свет душой я ненавижу.
Подходите, пожалейте!
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите - ноги мои босы!
Я несчастный, я калека, мне семнадцать лет,
Я прошу у человека - дайте мне совет,
Или Богу помолиться,
Или к черту приютиться,
Ради Бога, дайте мне совет.
Друзья, купите папиросы!
Подходи пехота и матросы!
Подходите, пожалейте!
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите - ноги мои босы!
Рядом дремлет безногий инвалид в выцветшей солдатской гимнастерке с широкой орденской планкой и на самодельной каталке – платформе на подшипниках вместо колесиков. В пилотку граждане опускают подаяние, сколько могут, отводя в сторону глаза.
После завершения хозяйственных покупок мать, видя, что сын плавится на жаре, но мужественно помалкивает, предлагает сама на выбор мороженое. Сразу безумно захотелось фруктовое мороженое в стаканчике, про которое в красках рассказывала сестра. Что это было за мороженое словами не описать! Издалека вкус оценивать далеко не просто. Не случайно в народе говорят, что на вкус и цвет – товарищей нет! Если бы Лёнька знал вкус пищи Богов, наверное, сравнил бы мороженое с этим яством.
Говорят, что самая стойкая память из всех чувств человека это память вкуса пищи. Лёньке с детства памятен вкус пирогов с капустой и вкус фруктового мороженого с Химкинского рынка.
На солнцепеке стояла тридцати градусная жара, и мать наказала принимать мороженое палочкой мелкими порциями, иначе потеряю надоедливый голос и больше не смогу клянчить. А просить предстояло ещё много чего полезного для организма, и поэтому Лёнька стал послушно доедать ледяное розоватое мороженое, беря чуть - чуть из бумажного стаканчика тоненькой плоской дощечкой закругленной с двух концов. Стаканчик и шершавую дощечку, конечно, взял домой в своё тайное хозяйство. В нору, в нору!!!
Такого вкусного мороженого больше никогда в своей жизни Лёнька не едал ни в пятидесятые, ни в шестидесятые, ни в какие другие счастливые годы своей жизни. Возможно, потому что это было в первый раз, но, скорей всего, тогда делали мороженое небольшими партиями вручную,а качество и вкус мороженого были совсем особые. Вкус специфический, как позднее говорил со сцены незабвенный Аркадий Райкин устами юмористов, бойко сочинявших для него свои «нетленки».
Игрушечный мир находился в руках местного «старьёвщика». Каких только ни было игрушек в волшебном сундуке этого чародея! И пугачи, и мячики на резинке, и свистульки, и оловянные солдатики, стеклянные бусы, поплавки и крючки для рыбной ловли и Бог знает что ещё.
Лёнька уставился, как баран на новые ворота, на заводной металлический трактор и не мог отвести от него восторженных глаз. «Волшебник» увидел, что положил глаз именно на заводной трактор, повернул несколько раз ключик, который торчал сбоку и трактор плавно сдвинулся с места. Лёнька просто не верил своим глазам. Не во сне, а на яву происходило настоящее чудо. Маленький трактор заскрипел и весело покатился по доске. Он заворожено смотрел на трактор, потом на мать, снова на трактор и не мог вымолвить ни слова, ни полслова, а только мычал, открывая рот и пальцем показывая на ЭТО.
Задние колеса у трактора большие - передние в два раза меньше. На колесах резиновые шины. В кабине как у настоящего трактора жесткое металлическое сиденье и две рукоятки управления. Как и у настоящего трактора стёкол в окнах нет. Трактор покрашен почему – то в ярко синий цвет.
Мать слегка вздрогнула, когда услышала цену. Извлекла из кошелька деньги и молча расплатилась за посиневшее чудо. Просто не верилось, что ЭТО навсегда Лёнькино. Взял чудо – трактор двумя дрожащими руками и три километра до деревни нёс почти на вытянутых руках, боясь повредить.
В первый день играл с трактором в доме, сдувая пылинки. Заводил и пускал по полу, ставя перед ним разного рода преграды из спичек, деревяшек, из всего, что попадало под руку. Трактор или переезжал через препятствие или падал, опрокидываясь на бок, и колёса начинали вращаться на холостом ходу, продолжая скрипеть, пока не кончался чудо-завод.
Злонамеренно направлял движущийся трактор на здоровенного мордастого серого кота Ваську, но тот, щуря хитрющий зелёный глаз и ударяя хвостом по полу, лениво отходил в сторону, не желая принимать участия в сомнительных развлечениях. Но сам всё-таки далеко не уходил, изредка поглядывая на движущееся синее чудовище, как ему, наверное, казалось.
Вариантов игры с трактором не много. Плуга и бороны не оказалось в скудном хозяйстве, чтобы пахать землю, и Лёнька привязал к трактору ниткой пустой спичечный коробок, складывал в него яркие разноцветные осколки битой посуды, которые извлек из тайного места – секрета, и перевозил драгоценный груз из пункта А в пункт Б и обратно.
Дверца в кабине трактора открывалась наружу, и Лёнька настойчиво пытался втиснуть и усадить в кабину самую маленькую куколку, которая была у сестры, чтобы сделать из неё трактористку. На колхозном поле он частенько наблюдал в замасленном комбинезоне, в замызганной косынке трактористку - женщину из МТС, которая работала на настоящем тракторе, тарахтящем и громыхающем, сладко пахнущем бензином на всю округу. Ребята бегали за трактором, когда он приезжал в колхоз и кричали:"Тёть прокати, тёть прокати!" Трактористка грозила чумазым кулаком и посылала ребят куда подалее, чтобы не мешали работать.
На второй день начали чесаться шаловливые ручонки, и безудержно захотелось понять, как устроен мотор трактора. Вооружился небольшой отверткой и молотком из хозяйства отца. Внимательно осмотрел трактор снаружи. Оказалось, что кабина и днище крепились между собой загнутыми небольшими полосками металла. Ловко подцепил отверткой одно из креплений, потом второе крепление, принялся было за третье, и вдруг… из трактора с лязгом выскочила большая пружина хлестко и больно ударила по ручонке, и улетела далеко под кровать.
Ленька откровенно расстроился таким нежданным и негаданным поворотом дела. Придя в себя, извлек из - под кровати металлическую пружину. Со всех сторон рассмотрел её незатейливое устройство. Ничего не поняв, «железяка как железяка», вяло попытался поставить пружину на место, но не тут-то было! Ломать не делать!
И ясно осознал, что трактор безнадежно поломан. Потом тяжело вздыхая, отправил злополучную пружину и бесполезный ключ, которым заводился трактор, в свой «секрет», где прятал от сестры и её подруг свои сокровища.
И еще с тоской понял, что когда узнают родители об этой пусть нечаянной, но все равно умышленной поломке трактора - ничего хорошего в дальнейшем можно для себя не ждать. Погрустив о поломанной судьбе синего трактора и своей, попытался хотя бы привести его в более - менее нормальный вид. Загнул молотком крепления, соединив кабину с дном трактора. Трактор стал внешне выглядеть безупречно.
Подумав некоторое время, решил использовать присмиревший трактор с пользой, выводя его на веревочке вместо щенка на прогулку по деревне.
Нашел в сарае кусок шпагата, привязал его к передку трактора, а потом гордо и неторопливо выкатил свой трактор на деревенскую улицу, чтобы похвастать редкостной игрушкой. Деревенским ребятам, конечно, не сказал, что два часа назад трактор был заводной игрушкой и лихо передвигался самостоятельно.
Мальчишки наперебой и взахлёб стали уговаривать, чтобы дал покатать трактор за веревочку от одного столба электропередачи до другого и обратно по пыльной деревенской улице.
Лёнька великодушно позволил установить очередь, а сам сел в сторонке на бревно и загрустил о своей жизни, о заводном тракторе, который своими кривыми руками бездарно поломал, мучительно пытаясь понять, какая таинственная сила внутри трактора крутила колеса.
Больше в детской жизни заводных игрушек не случилось. На родителей обиды по этому поводу не было.
Не помнил Лёнька, какие заводные игрушки покупал сыну, но их быстро постигала та же участь, что и трактор его детства. Лёнька не мешал сыну удовлетворять природную любознательность. В тридцать лет сын, после окончания МАИ, стал кандидатом технических наук и начал удовлетворять научное любопытство за государственный счет.
Все до единой игрушки, которые покупались для дочки, хранились в целости и сохранности долгие, долгие годы. Дочь стала врачом, окончив Первый Московский медицинский институт.
