Теплушка

Он снова в бухтящей теплушке лежит, чуть качаясь.
Влетает в проём и ныряет под нары зюйд-вест.
Он едет домой мимо дома. Его не встречают.
Он номер пять тысяч семнадцать, хохол-хлеборез.
 
Он видит сквозь щёлку вагона знакомые хаты
и в розовой пене сады – зацвели на крови.
Присохло к губам и срывается: "Тут моя мати.
Кило'метрів сорок у бік від дороги на Львів".
 
Достал из заначки Сержант карандашик бесценный,
не отдал его ни за хлеб, ни за пук черемши.
Из чайного цибика сделали листик туркмены,
а бывший лейтёха скомандовал тихо: "Пиши".
 
Сложил он письмо треугольником. Улица Маркса...
Но адрес запах молоком и уплыл сквозь туман.
Два года на узком листе поместились не сразу:
"Живий. Був в концтаборі. Зараз везуть в Казахстан".