Теплушка

Он снова в бухтящей теплушке лежит, чуть качаясь.

Влетает в проём и ныряет под нары зюйд-вест.

Он едет домой мимо дома. Его не встречают.

Он номер пять тысяч семнадцать, хохол-хлеборез.

 

Он видит сквозь щёлку вагона знакомые хаты

и в розовой пене сады – зацвели на крови.

Присохло к губам и срывается: "Тут моя мати.

Кило'метрів сорок у бік від дороги на Львів".

 

Достал из заначки Сержант карандашик бесценный,

не отдал его ни за хлеб, ни за пук черемши.

Из чайного цибика сделали листик туркмены,

а бывший лейтёха скомандовал тихо: "Пиши".

 

Сложил он письмо треугольником. Улица Маркса...

Но адрес запах молоком и уплыл сквозь туман.

Два года на узком листе поместились не сразу:

"Живий. Був в концтаборі. Зараз везуть в Казахстан".