Тикун олам

Моление о тонких кошках с пятнами ржавчины в гнойных глазах,

о русском барде-художнике с упрямой еврейской шевелюрой,

сердце которого давно не стучит,

и его прозрачно-хрупких, задумчивых песнях,

о рыжем заводском коте, чей взгляд пропитан укором и печалью,

о безусом бородатом инвалиде из поста в «ЧКК»,

о мужчине, чьё лицо похоже на буханку хлеба,

о дождевом черве, выброшенном из окна двенадцатого этажа,

о маленьком метрополитеновском старичке с девичьими кистями рук,

о высыхающей на дощатом настиле рыбке, покрытой точками солнца,

о тех, кто не пережил пермское вымирание,

о раввинах, приласканных арматурой или проигравших бой с инфекцией,

о тех, кого просто придумали,

о радикальных художниках, расстрелявших вселенную из револьвера,

о вдавленных в небытие рок-мэтрах

и сгинувших генералах песенной поэзии,

об уязвимом розовом сутулом отце

и его скрипучих коленях,

о мёртвых космонавтах,

о детях, в головах у которых копошатся

настойчивые опарыши несуществующих песен,

о младенцах, предательски запертых в телах подростков,

об аквариумной рыбе с болезненно вспухшим брюшком,

о сонной ящерице с дачного участка,

о мурзатом щенке с овечьим мехом,

об орущей на виадуке жёлтой щербатой бабке

и булыжной мостовой её лица,

о лобызающихся на лету буквах,

о тёплых пульсирующих цифрах,

о котёнке, виновато ёжащемся рукавицей или хлебёнком,

о лягушонке размером с муху, задохнувшемся под листком бумаги,

об остролицых лысых девочках с сахарными ключицами,

о прокуренных привокзальных мальчиках

в шапках и с шоколадными царапинами на лицах,

о родных грибах,

о портальном кране, похожем на антилопу или газель,

о душе ребёнка, живущего внутри кома в моём горле,

и обо мне, мне, Шаддай,

мне, не сумевшем построить пароход для них.