Тикун олам
Моление о тонких кошках с пятнами ржавчины в гнойных глазах,
о русском барде-художнике с упрямой еврейской шевелюрой,
сердце которого давно не стучит,
и его прозрачно-хрупких, задумчивых песнях,
о рыжем заводском коте, чей взгляд пропитан укором и печалью,
о безусом бородатом инвалиде из поста в «ЧКК»,
о мужчине, чьё лицо похоже на буханку хлеба,
о дождевом черве, выброшенном из окна двенадцатого этажа,
о маленьком метрополитеновском старичке с девичьими кистями рук,
о высыхающей на дощатом настиле рыбке, покрытой точками солнца,
о тех, кто не пережил пермское вымирание,
о раввинах, приласканных арматурой или проигравших бой с инфекцией,
о тех, кого просто придумали,
о радикальных художниках, расстрелявших вселенную из револьвера,
о вдавленных в небытие рок-мэтрах
и сгинувших генералах песенной поэзии,
об уязвимом розовом сутулом отце
и его скрипучих коленях,
о мёртвых космонавтах,
о детях, в головах у которых копошатся
настойчивые опарыши несуществующих песен,
о младенцах, предательски запертых в телах подростков,
об аквариумной рыбе с болезненно вспухшим брюшком,
о сонной ящерице с дачного участка,
о мурзатом щенке с овечьим мехом,
об орущей на виадуке жёлтой щербатой бабке
и булыжной мостовой её лица,
о лобызающихся на лету буквах,
о тёплых пульсирующих цифрах,
о котёнке, виновато ёжащемся рукавицей или хлебёнком,
о лягушонке размером с муху, задохнувшемся под листком бумаги,
об остролицых лысых девочках с сахарными ключицами,
о прокуренных привокзальных мальчиках
в шапках и с шоколадными царапинами на лицах,
о родных грибах,
о портальном кране, похожем на антилопу или газель,
о душе ребёнка, живущего внутри кома в моём горле,
и обо мне, мне, Шаддай,
мне, не сумевшем построить пароход для них.
