Сорок четвёртый...
Большой семейный измождённый стол,
Дрожат огарков жиденькие блики,
В углу икона Божия с крестом,
А на окне - кровавые гвоздики...
В избе сырой гнетущая тоска,
Слышны извне сражений канонады,
Сорок четвёртый... Голод и война,
Кто - на погосте, кто - ушёл в солдаты...
А в доме пахнет смертью и нуждой,
В главе стола сидит седой мальчишка,
Он как отец печется над семьей,
Остались от нее... лишь Варька с Мишкой...
А было в доме шестеро детей,
Павлушка умер от какой-то хвори,
Потом Танюшка, ну а вместе с ней
Дед яму рыл трехлетней внучке Томе.
И не успели почернеть кресты,
Как дед Митяй на мине подорвался,
Сложили в яму дедовы куски,
Он был последним взрослым, кто остался...
Отец погиб на фронте, как герой,
А мать была расстреляна фашистом,
Так и живут в избушке вековой
Три хлипкие побега в поле чистом...
Краюшка хлеба, супчик на воде,
Кисляк давнишний, яблоки и груши,
Но дети, скудной радуясь еде,
Благодарят святых за вкусный ужин.
В избе сырой лишь дети и тоска,
Слышны извне сражений канонады,
Сорок четвёртый... Голод и война,
Кто - на погосте, кто - ушёл в солдаты...
