Сорок четвёртый...

Большой семейный измождённый стол,

Дрожат огарков жиденькие блики,

В углу икона Божия с крестом,

А на окне - кровавые гвоздики...

 

В избе сырой гнетущая тоска,

Слышны извне сражений канонады,

Сорок четвёртый... Голод и война,

Кто - на погосте, кто - ушёл в солдаты...

 

А в доме пахнет смертью и нуждой,

В главе стола сидит седой мальчишка,

Он как отец печется над семьей,

Остались от нее... лишь Варька с Мишкой...

 

А было в доме шестеро детей,

Павлушка умер от какой-то хвори,

Потом Танюшка, ну а вместе с ней

Дед яму рыл трехлетней внучке Томе.

 

И не успели почернеть кресты,

Как дед Митяй на мине подорвался,

Сложили в яму дедовы куски,

Он был последним взрослым, кто остался...

 

Отец погиб на фронте, как герой,

А мать была расстреляна фашистом,

Так и живут в избушке вековой

Три хлипкие побега в поле чистом...

 

Краюшка хлеба, супчик на воде,

Кисляк давнишний, яблоки и груши,

Но дети, скудной радуясь еде,

Благодарят святых за вкусный ужин.

 

В избе сырой лишь дети и тоска,

Слышны извне сражений канонады,

Сорок четвёртый... Голод и война,

Кто - на погосте, кто - ушёл в солдаты...