Баллада о королеве Маб

Над черникой и вереском солнечный день погас,

лишь на склоне холма медно-рыжий румянец тлеет.

Ты сюда на закате приходишь уже не раз:

ты мечтаешь о чуде, ты хочешь увидеть фею,

орка, лешего, гнома, русалку – да хоть кого,

даже к монстру и призраку выбежишь без опаски…

Веришь – к людям вернётся когда-нибудь волшебство:

мир тебе ни к чему, если в нём не осталось сказки.

 

Прислонившись к откосу, былинку грызёшь – и ждёшь:

то ли хохота тьмы, то ли знаков в горящих высях…

Солнце рушится в бездну. По травам, по телу – дрожь.

Цепенеешь – а даль разлетается горстью листьев,

застонав, обращается светом земля, и в ней

отворяются пропасти, скрытые в толщах залы…

Дурачок, исступлённо искавший дриад и фей –

видишь, в небе луна наливается густо-алым,

 

и в холодном круженье навеянных ею чар,

в горько-призрачном воздухе, магией опалённом –

тихий звон колокольчика, цоканье, свист бича

и надменные всадники в пепельном и зелёном.

Тонко-светлые лица, каменья и серебро,

шарфы, перья и локоны – звёздным плащом по ветру…

Впереди кавалькады – прекрасный, как май, король

и сплетённая из белых лилий и роз карета.

 

Дама в шёлковой мантии спешилась – и зажгла

зябкий сумрак глазами – зелёными, колдовскими…

Ты взглянул ей в лицо, и кольнула в груди игла –

будто мгла поглотила и душу твою, и имя.

Всех желаний – коснуться красавицы неземной,

а что после, не важно: хоть жабою, хоть в могиле…

Фея властно сказала: «Я Маб, ты идёшь со мной.

Нынче с челядью плохо – ведь смертные нас забыли!»

 

Улыбнулась, как солнце, ладонь поднесла к плечу –

и внутри вместо крови туман и стекло разлиты…

Содрогаясь от боли, ты шепчешь: «Я не хочу…» –

но смеётся король, и с презрением вторит свита.

«Ты пока что свободен – но лишь затрубят рога,

позабудешь убогость людских городов и пашен:

ты уйдёшь с королевой, как верный её слуга,

обречённый служить до исхода времён – и дальше».