Баллада о королеве Маб
Над черникой и вереском солнечный день погас,
лишь на склоне холма медно-рыжий румянец тлеет.
Ты сюда на закате приходишь уже не раз:
ты мечтаешь о чуде, ты хочешь увидеть фею,
орка, лешего, гнома, русалку – да хоть кого,
даже к монстру и призраку выбежишь без опаски…
Веришь – к людям вернётся когда-нибудь волшебство:
мир тебе ни к чему, если в нём не осталось сказки.
Прислонившись к откосу, былинку грызёшь – и ждёшь:
то ли хохота тьмы, то ли знаков в горящих высях…
Солнце рушится в бездну. По травам, по телу – дрожь.
Цепенеешь – а даль разлетается горстью листьев,
застонав, обращается светом земля, и в ней
отворяются пропасти, скрытые в толщах залы…
Дурачок, исступлённо искавший дриад и фей –
видишь, в небе луна наливается густо-алым,
и в холодном круженье навеянных ею чар,
в горько-призрачном воздухе, магией опалённом –
тихий звон колокольчика, цоканье, свист бича
и надменные всадники в пепельном и зелёном.
Тонко-светлые лица, каменья и серебро,
шарфы, перья и локоны – звёздным плащом по ветру…
Впереди кавалькады – прекрасный, как май, король
и сплетённая из белых лилий и роз карета.
Дама в шёлковой мантии спешилась – и зажгла
зябкий сумрак глазами – зелёными, колдовскими…
Ты взглянул ей в лицо, и кольнула в груди игла –
будто мгла поглотила и душу твою, и имя.
Всех желаний – коснуться красавицы неземной,
а что после, не важно: хоть жабою, хоть в могиле…
Фея властно сказала: «Я Маб, ты идёшь со мной.
Нынче с челядью плохо – ведь смертные нас забыли!»
Улыбнулась, как солнце, ладонь поднесла к плечу –
и внутри вместо крови туман и стекло разлиты…
Содрогаясь от боли, ты шепчешь: «Я не хочу…» –
но смеётся король, и с презрением вторит свита.
«Ты пока что свободен – но лишь затрубят рога,
позабудешь убогость людских городов и пашен:
ты уйдёшь с королевой, как верный её слуга,
обречённый служить до исхода времён – и дальше».
