Небо Болконского.
Идёт дождь. Неуверенно. Робко.
Словно сердце оттаивает у Кая
И капает, капает на мир-коробку,
Крышка которой протекает.
А я один ознобу трав
Дав тело своё - согреть их
Смотрю как окурками скуренных "Яв"
Тлеют глаза столетий.
И люди - грязны, до дыр заношены,
Рубища Иисусьего недостойней,
Как ящик Пандоры кобуры, ножны,
Открыв, с головой бросаются в войны.
Не терпится всё им, неймётся,
Словами воспеть ли зла громады?
Истончаясь от нежности, пел любовь Моцарт,
Накаляясь от злобы, ненависть поют автоматы.
И трещит, и трещит, человечья ли это музыка,
Как губам и сердцу под такую спеть?!
Этой песней лишь под пытками узники
Призывали вожделенную смерть!
Но стихают мысли, как выстрелы
В костном тире черепной коробки.
Надо мною небо - такое чистое,
И дождь идёт, как ребёнок, робкий...
Словно сердце оттаивает у Кая
И капает, капает на мир-коробку,
Крышка которой протекает.
А я один ознобу трав
Дав тело своё - согреть их
Смотрю как окурками скуренных "Яв"
Тлеют глаза столетий.
И люди - грязны, до дыр заношены,
Рубища Иисусьего недостойней,
Как ящик Пандоры кобуры, ножны,
Открыв, с головой бросаются в войны.
Не терпится всё им, неймётся,
Словами воспеть ли зла громады?
Истончаясь от нежности, пел любовь Моцарт,
Накаляясь от злобы, ненависть поют автоматы.
И трещит, и трещит, человечья ли это музыка,
Как губам и сердцу под такую спеть?!
Этой песней лишь под пытками узники
Призывали вожделенную смерть!
Но стихают мысли, как выстрелы
В костном тире черепной коробки.
Надо мною небо - такое чистое,
И дождь идёт, как ребёнок, робкий...