Блудные сыновья

Опасен путь, а дома хорошо.

Каких еще несчастий он не видел,

каким таким страстям не предавался,

но мир велик, и есть еще куда

пойти, когда ты молод и здоров.

 

Передохнув и взяв немного денег,

уходит он. Торопят в путь дела,

любовницы, которые его

забыли вмиг, еще быстрее вспомнят,

враги, которым надо отомстить,

друзья, которым тоже что-то надо.

 

Со слабою улыбкой вспоминает

он первый свой уход. Ах, как тогда

всего боялся! Мир его пугал

и гнев отца, а все не так уж страшно:

и в мире можно выжить, и отец

не слишком рассердился – принял, как

еще не раз вернувшегося встретит.

Ну, с Богом, в добрый путь, пора, пора!

 

Видавший виды путник, на дороге

он очень осторожен. Еле слышный,

но торопливый шорох – и рука

непроизвольно тянется к мечу.

Он видит брата, но не отпускает

зажатую в ладони рукоять:

зачем здесь брат так рано, вдалеке

от дома, по каким спешит делам?

 

Конечно, ревность. Как несправедливо

горбатиться в наследственных полях,

рассчитывать, что будет и награда,

и уваженье, а приходит тот,

кто в ус не дул, кто все труды земли

не ставил в грош, – и все ему дается,

не больше, но охотней, чем тебе!

 

Нет, надо было раньше уходить.

Он не убийца, может если что

отбиться от разбойника, но с братом

не будет драться. Лучше убежать,

пусть думает, что струсил. Лучше струсить,

чем Каином скитаться меж людьми.

Но видит: брат пришел не при оружье.

Послушаем, что скажет брату брат.

 

"Прости, что напугал. Послушай, брат,

возьми меня с собой. Я здесь трудился

бессмысленно, я не хочу всю жизнь

потеть и понапрасну оставаться

тупою деревенщиной – возьми

мир повидать, испробовать любви

опасности, опасности войны;

я рисковать хочу, вести игру

на деньги сумасшедшие и видеть,

как золото рекой течет ко мне,

и пировать с друзьями до рассвета.

Возьми меня, вдвоем нам веселее.

Отец простит: тебя же он простил".

 

Они ушли. Какие города

им только на пути не попадались,

и женщин было много – им везло,

врагов хватало, но вдвоем сподручней

с опасностью управиться. Они

своей судьбе в лицо смотрели дерзко.

Им все сходило с рук, все удавалось.

 

Года идут, торопятся, вдруг сердце

усталость накопившаяся стиснет,

захочется домой, и, в самом деле,

не все ж гулять под этим синим небом!

Торопишься, как будто станет легче

на родине.

Обратною дорогой

подробно обсуждают буйный пир

и как отца обрадуют возвратом.

 

Знакомый вид, но что-то изменилось.

Чужие люди их не узнают

и смотрят подозрительно. Никто

к ним не спешит. Они заходят в дом,

их слов не слышно. Оба говорят

растерянно, взволнованно. Из дому –

на кладбище, недолго там стоят,

потом уходят молча, друг на друга

стараясь не смотреть. Их путь далек.