Первые татары

Часть первая. Ташкент

 

Мы жили на Павловке (ул. Академика Павлова) в Ташкенте.На одной стороне улицы стояли дома частного сектора, а на другой стоял один единственный трехэтажный дом, за ним вдоль улицы располагались несколько частных домиков и после них начинался забор, за которым был завод "Подъемник". Рядом был Первушинский мост. Мы жили в трехэтажном. Люди, в этом многоквартирном доме, были в основном русскими, а также, в нём проживали несколько еврейских и одна армянская семья.

Да, всё это было в Ташкенте. Хочу напомнить читателю, что Ташкент - это столица Узбекистана, один из старейших городов, расположенных на Великом Шелковом Пути из Китая в Европу. Ташкенту более 2000 лет. Первые поселения были заложены примерно за двести лет до рождения Христа. Но речь не столько об истории, сколько о людях.

 

Часть вторая. Узбеки.

 

Речь идёт о том, что в Узбекистане живут, в основном, узбеки. Кроме узбеков, на этой благословенной земле, проживают представители всех национальностей, какие только есть на свете.

Узбеки, это не просто люди, которые приехали на заработки в Россию и подметают Ваш двор, штукатурят ваши стены, умеют готовить вкуснейший плов и прочие волшебные блюда. Эти люди являются носителями древнейшей восточной культуры. Они воспитаны на замечательных, правильных и красивых традициях многих поколений.

Их религия - Ислам, и это не про террористов, это религия которая за порядок, за нравственность и за созидание, в той же мере, что и христианская или любая другая.

Говоря о узбеках, необходимо помнить о том, что во время Великой Отечественной войны, детей из России, Украины, других республик и стран (Польши, например), спасая от войны грузили в вагоны и отправляли в Узбекистан. Тысячи детей! Тысячи... Когда вагоны прибывали, то на вокзалах их встречали не официальные лица, не чиновники, а простые люди, узбекские женщины и мужчины, те мужчины, которые по старости или по инвалидности не были на фронте. Они просто разбирали детей по домам. Они недоедали сами, и делили свой хлеб поровну между своими детьми и детьми приезжими. Их никто не заставлял и никто не агитировал. Они поступали так, как им подсказывало их сердце, их традиции, их религия, их совесть. Они сохранили тысячи советских семей. Вот кто такие узбеки, вот суть их души, культуры и религии.

Кстати сказать, 200, да двести советских писателей проживало в годы войны в Ташкенте. В госпиталях Узбекистана вставали на ноги бойцы, получившие ранения на фронте. Никто из приезжих и слова не говорил по-узбекски, ни взрослые, ни дети, но это никак не влияло на сострадание и радушие принимающей стороны. Посмотрите фильм "ТЫ НЕ СИРОТА". Бесплатно на интернете. Вы поймёте о чём я стараюсь Вам сказать.

Теперь, когда внуков и правнуков тех замечательных людей нужда привела на улицы Вашего города, нужно понимать, что они не сироты, которые нуждаются в усыновлении, они не нищие просящие подаяние, всё что им нужно, это возможность честно заработать и поддержать семью дома. Не забывайте о том, кто они и откуда, и как они встречали тех, кто приезжал к ним... Они не всегда чисто говорят по-русски, но это не означает, что они не умеют говорить, думать и чувствовать. У них такой же ясный рассудок как и у Вас. Они прекрасно выражают мысли на языке, с которым родились, и чувствуют так же точно как и Вы, и доброе к ним отношение и нанесенные им обиды.

Я никого не хочу учить, или упрекать. Нет. Я просто хочу напомнить тем, кто возможно забыл и проинформировать тех, кто может и не знать, по молодости, например.

Да, я люблю Узбекистан, люблю и уважаю узбекский народ. Моя бабушка была эвакуирована в Узбекистан, пока мой отец, ее сын, был на фронте. Сколько тысяч таких женщин - матерей и жен бойцов красной армии сохранил Узбекистан я не знаю. Тысячи.. Мой отец вернулся с фронта, встретил в Ташкенте мою мать. Ташкентский хлеб выкормил и меня, и я помню об этом и знаю, что пыль на Ташкентских улицах до сих пор скучает по моим детским босым ногам.

 

Часть третья. Первые татары.

 

Теперь, когда Вам становится понятно кто я и где происходила история, которую я собираюсь рассказать, можно перейти от узбеков к татарам.

Так вот, я родился в еврейской семье на Павловке где и жил почти до шести лет, и татар никогда не встречал. Ну не сложилось.

Поэтому, когда мы переехали и нашими новыми соседями по подъезду в квартире напротив оказалась татарская семья, то для меня это было что-то новое. На вид они ничем не отличались, но говорили на языке, который я никогда до этого не слышал и конечно же не понимал. Я спросил у родителей, в чем дело, и мне сказали, что это наши соседи, что они татары, поэтому говорят по-татарски. Меня это объяснение устроило, т.к. в свои шесть лет я знал, что узбеки говорят по-узбекски, армяне по-армянски, евреи по-еврейски и все, не исключая русских, говорят по-русски. Короче говоря, я тут же пошел с ними знакомиться.

Я постучал в дверь. Мне открыла полноватая женщина средних лет, очень видная, значительная и важная. Она поинтересовалась, зачем я постучал, и я сказал как есть, т.е. что зовут меня Давид, живу я в квартире напротив и пришел в гости для того, чтобы познакомиться с ними и послушать как они говорят по-татарски. Они смеялись так, что наш новый дом чуть не рухнул.

Это были мои первые татары. Нужно сказать, что не много я в жизни встретил людей настолько же приятных приветливых и добрых. Женщина открывшая мне двери, была по сути, главой семьи, её звали Фатимой Салеховной, я звал её - тетя Фатя. Там же проживала ее дочь Нелочка с мужем. Да, не Нелечка, а Нелочка, я не оговорился. Так ее в семье называли. У Нелочки с мужем был сын Ренат, он был старше меня на шесть лет, и ещё был у них на воспитании трехлетний Вовка. Он был племянником Фатимы. Семья была замечательная, дружная. Отношения были такими теплыми и искренними, что мне всегда казалось, что дом этих людей обнимает меня. И если подумать, это не казалось, это так и было все двадцать девять лет моей дружбы с Вовкой. До последнего дня, пока я не уехал из Ташкента.

Почему я акцентирую внимание на том, что это первые татары? Потому, что я в дальнейшем, встретил и подружился со многими другими татарами.

В Узбекистане все гостеприимны, но у татар гостеприимность особая. Так складывалось, что если я однажды входил в татарский дом, я всегда в этот дом многократно возвращался. Эти люди сразу становились друзьями навсегда. Сейчас я точно знаю в чем заключается эта особенность. Она в простоте с которой тебя встречают. Ничего не делается специально. На то время что ты в гостях, ты просто вливаешься в то русло, по которому течет жизнь в их доме на этот момент. Мать моего нового знакомого без церемоний могла спокойно и строго сказать пацану, которого она впервые видит: " - а ну ешь давай..." Т.е. так запросто, так по свойски, точно так, как со своим сыном, точно так, как на меня могла бы прикрикнуть моя мать. Чувствуешь себя так, будто ты и не гость совсем, а был здесь много раз, просто забыл. Или, например, мне, уже взрослому мужику, отец товарища мог сказать - два часа уже здесь болтаете, жена хоть знает где ты? Наверно пора дома чем-нибудь помочь... Такое, и в таком тоне только отец может сказать сыну, и как-то получается, что в этот момент он и товарища отец и мой отец. И не подумаешь обидеться, ведь дело говорит, учит дурака. И конечно, отшучиваешься, но встаешь и топаешь домой.

Может быть это что-то в татарской крови осталось от тех древних кочевых времён, когда тот, кто мог войти в юрту, считался своим, а раз свой, значит и всё пополам и никаких церемоний. Расстаешься с ними, а тепло общения остается и хочется вернуться в этот дом, по возможности участвовать в их жизни, а они участвуют в твоей - с первой минуты.Татарам, по крайней мере тем, с которыми мне посчастливилось общаться, не свойственна манерность, которую я терпеть не могу. Если вижу манерность, начинаю озираться по сторонам, потому, что лицемерие где то рядом. Отсутствие же манерности совершенно не означает, что отсутствуют манеры. Скорее наоборот.

С Вовкой всё было не просто. Поскольку он рос без отца, и фактически без матери, он всячески доказывал, что он не хуже других, хотя никто и никогда не пытался доказать обратное. Он был явным переростком. Несмотря на разницу в два с половиной года, он был такого же роста как я, несколько плотнее и сильнее меня. Он все время хотел доказать, что даже будучи младше, ни в чем не уступает, и мне приходилось все время доказывать, что я старше и по любому во всем впереди. Мы ссорились и мирились по нескольку раз каждый день. Вовка любил дразнить меня и провоцировать. Я всегда был терпелив, но он был очень упорным. Зная все мои слабости, все болевые точки, он всегда добивался своего - того, что я не выдерживал и кидался на него с кулаками. Я, конечно, тоже был не ангелом, и не раз давал достойный повод для того, чтобы ему захотелось со мной сцепиться. Мы, катаясь по земле, колотили друг друга до тех пор, пока нас не разнимали взрослые. Мы, порой, дрались так, что родители не сразу могли остановить кровотечение. Но прожить день не увидевшись, мы не могли. Когда драка заканчивалась и нас растаскивали по домам, ненависти хватало только на время пока меня ругали, отмывали и смазывали ссадины и раны зелёнкой или йодом. Как только обработка заканчивалась, я бежал во двор, нужно было быстрее увидеть Вовку и помириться. Я не перестаю удивляться, вспоминая то, каким острым, сильным и взаимным было чувство радости каждого нашего примирения. Ради этого чувства можно было перетерпеть любую боль и зелёнку. Сейчас, когда я вспоминаю, анализируя детали, мелочи, последовательность событий, я вижу, как год за годом наши отношения крепли и менялись, как проникала в них какая-то особая укрепляющая дружбу химия, а агрессивность и соревновательность - менялись на понимание, преданность, взаимное уважение.

Мы оказались в одном доме потому, что дом был ведомственный, предки работали вместе, и кстати, были в очень хороших отношениях и на работе и дома. Мы с Вовкой знали друг о друге всё. И что у кого творилось дома, и в школе, и про дела с друзьями и с девчонками. Никаких секретов не было, полная взаимная осведомленность. Все его школьные друзья стали со временем моими друзьями, все мои - дружили с ним.

Эта идиллия закончилась довольно резко. Он окончил школу и поступил, а я женился. У него появились в университете новые друзья, подруги, а у меня семья.

В самих отношениях ничего не поменялось, мы были по прежнему близки, ни понимание ни доверие никуда не исчезли, мы были в курсе жизни друг друга, но только в общем, мы уже не делились деталями. Каждый уже существовал совершенно отдельно в капсуле своей новой жизни и видеться мы стали несколько раз в год. Редко.

Следующим значительным и очень печальным событием, которое Вовке и мне пришлось пережить вместе - стал уход из жизни тёти Фати. Я помню, как в этот холодный день мужчины, меняя друг друга, несли её гроб к могиле, я был одним из них. Помню мы с Вовкой не смотрели друг на друга, но думали и чувствовали одинаково. Мы вдруг поняли, что это ошибка, если считать, что детство прошло, кончилось и всё. Считать, что оно кончилось хотя бы потому, что мы не дети по возрасту, не играем в детские игры, женаты, употребляем спиртное и зарабатываем деньги. Нет, совсем не так просто. Мы поняли, что оно, это детство в нас - живёт и умирать не хочет, но постепенно, жизнь будет вырывать его из нас кусками с каждым уходящим от нас человеком. Было тяжело. А плакать было нельзя. Как-то это было не принято. Холодность, сдержанность и бессердечие всегда воспринимаются в обществе, как нечто более естественное, чем чувствительность. Этой бессердечностью, черствостью даже бравируют, мол, вот, смотрите на меня, думаете у меня есть нервы? Сердце? Душа? Не-а! Я парниша из железа... Иногда уходят годы, пока "железный" начинает понимать что эта крутость, по сути, или настоящая отмороженность или, если притворная, то настоящий идиотизм.

В наших отношениях с Вовкой стало хуже, после того как он женился. Из уважения к нему, да и к себе, я не буду говорить о ней плохо, но никому из нас, тех кто давно знал Вовку, она не нравилась. Мы не воспринимали её, а она - нас. Вовка нас в этом не понимал и, к сожалению, ошибся.

Я уехал из города, из развалившейся страны. Настали критические, тяжелые времена и для меня, и для него, и вообще, для всех и везде. Так это чувствовалось. Я несколько раз звонил, его никогда не было дома, или мне так говорили. А затем и трубку снимать перестали.

Шли годы. Я занимался своей жизнью и думая о нем, все время чувствовал, что-то не так, что-то неправильно. Время от времени я проявлял активность и просил своих приятелей в Ташкенте найти его и добыть телефон, по которому я мог бы наконец с ним связаться. Но все было безуспешно, поскольку по старому адресу жили другие люди и ничего сказать не могли. И снова шло время. И однажды, потеряв всякое терпение, я обратился к человеку, который был способен действовать более агрессивно, и человек этот вышел на старшего брата Вовки - Рената, Ренат дал телефон, контакт восстановился. Вовке было что рассказать, а мне - что послушать.

Оказывается, вскоре после моего отъезда, с ним случилась большая и непоправимая беда. Жена его затеяла серьезную ссору со своей сотрудницей. Как я понял, за "место под солнцем" на работе. Дошло до того, что времени на ругань на работе им уже не хватало, и они, продолжая скандалы дома, орали друг на друга по телефону.

Как то, во время такого скандала, муж сотрудницы не выдержал, и вырвав из рук жены трубку, тоже подключился к скандалу. Он стал выкрикивать что-то непотребное, оскорбительное. Ну Вовка, в свою очередь, взял трубку у жены... Договориться не получилось, и мужики, послав друг друга, положили трубки.

Вовка ушел на ночное дежурство, а утром, едва он вернулся домой - звонок в дверь. Он открыл и мужчина, назвав его по имени, спросил это ты? Когда Вовка ответил утвердительно, тот ударил его ножом, и продолжал наносить удары до тех пор, пока мой друг не упал. Всего 19 ножевых ранений в грудь, живот и в область шеи. Вот такой у сотрудницы оказался серьезный муж. Только богатырское здоровье и усилия врачей в течение нескольких месяцев вернули Вовку к жизни. Но прежним Вовкой он уже никогда не стал.

Он высох, потерял зрение на один глаз полностью, и частично на другой стороне. Короче, он стал инвалидом. Узнать его на улице, как мне сказали, было невозможно. Он был непригоден для дальнейшей службы.

Из органов, где он служил, его комиссовали. Но необходимость поддерживать семью - жену и двоих детей никто не отменил. И потому, решили они с женой начать новую жизнь - бизнес... Сняли помещение в очень хорошем месте, заняли у родственников денег и оборудовали помещение под гостиницу. Бизнес пошел сразу и очень успешно. Но радовались не долго, едва успели раздать долги, как их поставили в известность о том, что помещение у хозяев изымается. Их контракт на аренду автоматически прервался. И тогда жена предложила Вовке такой вариант, они продают квартиру, дачу, и вообще всё что можно продать, покупают землю и строятся. Мол будет и место для их семьи и площадь для гостиницы. Вовка согласился, все продали, купили землю, но на стройку того, что осталось после покупки земли не хватало. Тогда она, взяв остаток денег поехала в Москву, с тем, чтобы там зарабатывать, посылать деньги домой, а Вовка на эти деньги, как предполагалось, будет жить, растить детей и будет строить... Она уехала и исчезла.

Инвалид с двумя детьми и без крыши над головой мог бы растеряться, но не Вовка. Он соорудил кибитку типа голубятни, провёл на участок воду, газ, электричество и жизнь продолжалась. Он с утра до ночи левачил на стареньком Москвиче, что было не просто при его ограниченном зрении. Он каждый день объезжал многочисленные стройки и где выпрашивал, а где покупал то кирпичик, то дощечку, то фанеры лист, то мешок цемента и строил, день за днем превращая кибитку в дом. Для справки должен заметить, что образование у него не совсем строительное - исторический факультет. Так что учился всему по ходу строительства, от фундамента до кровли. И за восемь лет двумя руками построил настоящий добротный дом, детей поднял, выучил, дочь замуж выдал.

Несколько лет мы перезванивались, я звал его к себе, но он категорически отказывался, не желая расставаться с детьми.

И вдруг, он снова исчез... Я думал всякое, примерял все возможные варианты и сценарии, при которых, он может не жить дома и не поднимать трубку. Никакие мои усилия на этот раз не помогали и найти его я не мог.

Позже, я узнал, про то, что вдруг, как черт из табакерки, появилась она, его жена... Стала требовать деньги за часть дома, настраивать детей против отца, всех перессорила и опять исчезла, прихватив на этот раз дочь с её семьей. Дом был продан, деньги поделили. Сын от него тоже ушел и вскоре покинул страну. Вовка на свою долю 25% от суммы продажи дома, купил однокомнатную.

Затем, с интервалом в несколько месяцев, Вовка похоронил Нелочку и ее мужа.

Жил один, трубку не поднимал, и, видимо, от всего пережитого, на фоне высокого артериального давления, у него случился инсульт. Однако, он снова выжил и вернулся домой. Но как стало известно, через три недели после возвращения из больницы он умер.

Я ничего не знал, и продолжая его искать, неожиданно нашел на интернете его сына. Сын моего друга... Отдаю ему должное, он сразу же отозвался, мы созвонились, и он рассказал, что сам он уже несколько лет живет в Нью-Йорке, и узнал о смерти отца случайно, три месяца спустя после его смерти, и только благодаря тому, что кто-то в сети стал выражать ему - сыну, соболезнование по поводу смерти отца... Он, в свою очередь, сообщил о случившемся сестре в Москву.

Так закончилась жизнь последнего из моих первых татар.

 

Я думаю, что второй по значительности дар от Всевышнего, после самой жизни - это те, с кем мы по этой жизни идём - наши родные и близкие. И в первую очередь, это наши жены и наши мужья, наши дети и наши друзья. Этот великий дар помогает нам научиться быть достойными людьми, достойными тех, кто нам послан, поскольку любят они нас не потому, что мы так хороши, а потому, что это так хороши они, любящие нас люди. Мы просто учимся у них любви, добросердечию и преданности. Если нам не хватает сил - они дают нам свою, если мы идём не туда - они нас останавливают, если мы в растерянности - они нас направляют, и они всегда знают как нас утешить, когда нам плохо, больно, горько.

Каждый спросит, почему же тогда Всевышний сначала посылает их нам, а затем забирает?

Я думаю, что это происходит потому, что людей с такой душой мало, их не может хватать на всех тех, кому они необходимы. Они уходят от одних, чтобы быть посланными и прийти к другим. Я верю в то, что моя догадка правильная, и кто-то, по решению Всевышнего встретит, или уже встретил моего трехлетнего Вовку, и знаю, что тому, кому он послан, очень, очень повезло.